Войти на БыковФМ через
Закрыть
Литература

Как вы относитесь к творчеству Юрия Козлова?

Дмитрий Быков
>100

Юрий Козлов, сын Вильяма Козлова, писателя петербургского, такого довольно классического и, в общем, скучноватого социального реалиста. Особенно если учесть, что его книги написаны в соответствии с советским каноном, то в данном случае яблочко упало от яблони довольно далеко. Юрий Козлов — писатель скорее мистический, и когда он не лезет в именно мистику, такую несколько охранительско и даже, я бы сказал, апологетически консервативного толка, когда он не пишет о «воинах света» из спецслужб, как в романе «Колодец пророков», он довольно сильный писатель. Его роман «Воздушный замок», его первый роман, ранний, «Изобретение велосипеда» о школьных влюбленностях,— мало того, что это дышит подспудным эротическим напряжением, но механизм взросления, вот эту самую «пустыню отрочества» он чувствует очень хорошо. И вообще мне нравится, как ранний Юрий Козлов писал. «Воздушный замок» был повесть просто замечательной. А Козлов нынешний, главный редактор «Роман-газеты»… Что делать, люди меняются с годами, и, к сожалению, его повело в ту же сторону, в какую уже давно ведет Александра Проханова, и это очень неинтересно. Это как-то ужасно скучно, бесперспективно, и, самое главное, как-то очень дурновкусно. У конспирологического, мистического романа всегда есть повышенный риск быть дурновкусным, что поделаешь?

К сожалению, у реалистического романа те же риски, просто в реалистическом романе это не так заметно. Роман конспирологический всегда обречен на некую пошлость, потому что всегда помешан на поиске внутренних врагов, почему-то чаще всего, как автор это называет, «жидов и полячишек» (следуя Достоевскому). Мне кажется, что все-таки внутренние враги выглядят иначе.

Отправить
Отправить
Отправить
Напишите комментарий
Отправить
Пока нет комментариев
Почему замечательный писатель нашего времени — Юрий Козлов, остается без внимания?

Юрий Козлов — сын известного соцреалиста, тоже, кстати, большого патриота,— это редактор «Роман-газеты». Как же он остается без внимания? Он даже вполне себе пользуется этим вниманием. Понимаете, тут какая вещь? Юрий Козлов — один из замечательных примеров того, как ложная идея губит талант. Он начинал-то ведь очень неплохо. У него был прекрасный подростковый, юношеский роман «Изобретение велосипеда», характерный для 70-х годов напряженный отроческий эротизм, ну и много всяких других замечательных вещей. «Изобретение велосипеда» — да, это была неплохая книжка. «Воздушный замок» — замечательная была повесть в «Юности».

Он все описывал таких молодых людей, выросших в элитарных…

Что вы знаете о Владимире Краковском? Правда ли, что его преследовал КГБ за книгу «День творения» и после этого он ничего не написал?

Краковский, во-первых, написал после этого довольно много. Прожил, если мне память не изменяет, до 2017 года. Он довольно известный писатель. Начинал он с таких классических молодежных повестей, как бы «младший шестидесятник». Их пристанищем стала «Юность», которая посильно продолжала аксеновские традиции, но уже без Аксенова.  У Краковского была экранизированная, молодежная, очень стебная повесть «Какая у вас улыбка». Было несколько повестей для научной молодежи. Потом он написал «День творения» – роман, который не столько за крамолу, сколько за формальную изощренность получил звездюлей в советской прессе. Но очень быстро настала Перестройка. Краковский во Владимире жил,…

Согласны ли вы, что творчество Александра Проханова — вечно? Что человечеству сейчас важнее — порочная пышность или психологический реализм?

Понимаете, барокко — порочная развесистость и избыточность — это всегда хорошо, и психологический реализм (условно говоря, трифоновского плана) — это не единственная альтернатива барокко. Просто, видите ли, за развесистой этой формой барокко должно сочетаться с уточненной, сложной, как у Кальдерона, психологических проблематикой. Барокко должно быть не только на уровне формы. Определенной барочной композицией, рамочной, даже матрешечной обладает и «Дон-Кихот», но в «Дон-Кихоте» огромный, гигантский замах на проблему романтизма, насильственного добра. Элементы барокко присутствуют у Шекспира, но развесистые метафоры в монологах его героев подкреплены страстями. Как раз…

По какой причине у Николая Гоголя и Виссариона Белинского завязалась переписка?

Он возник, потому что Белинский не читал второго тома «Мертвых душ». Вот, понимаете, какая штука? У Михаила Эпштейна, очень мною любимого, у него есть очень зрелая мысль о том, что художника всегда можно уподобить беременной женщине. Надо очень его беречь. Потому что мы не знаем, что он родит, что там внутри. Мы не знаем будущей судьбы этого ребенка, но можем его изуродовать в утробе. Белинский реагирует на «Выбранные места…», и это понятно. Но вот, к сожалению, почти никто, даже Игорь Золотусский, предпринимавший попытки реабилитировать эту книгу, они не проследили соотношения, сложного соотношения между этой книгой и вторым томом «Мертвых душ».

Мне представляется, что второй том…

Насколько реальны метафизические встречи Скруджа с духами Рождества в произведении Чарльза Диккенса «Рождественская песнь в прозе»?

Речь идет о терзаниях его духа, это метафора. Что вы ждете от Диккенса вообще реализма? Они нереальны, и никакие духи ему не являлись, три духа. А если и есть где-то более-менее потуга на триллеры, так это, конечно, в пятой повести — «Одержимый, или Сделка с призраком». Я думаю, что здесь нет никакого духовидения, это нормальная диккенсовская метафора. В какой степени сам Диккенс верил в такие вещи? Думаю, что не очень верил. Он как раз, скорее, такой реалист социальный, но он верил в удивительные, сверхъестественные силы человеческой природы. И потом, надо сказать, что какая-то попытка разоблачить мистику есть и в «Тайне Эдвина Друда».

Почему детектив стал главным викторианским жанром и,…

Кто лучше всех написал биографию Александра Солженицына?

Солженицын. «Угодило зернышко промеж двух жерновок» — наиболее точный портрет его души. Неприятный портрет. Но человек, который пишет о себе «Я хороший», как я уже сказал, не может вызывать симпатии.

Конечно, книга Сараскиной замечательна, но во многом апологетична, недостаточно критична. Вот книга Сараскиной о Достоевском, на мой взгляд, гораздо более совершенна, и там сказаны очень многие жесткие, нелицеприятные и неожиданные вещи. Но, конечно, книга о Солженицыне, как первая русская фундаментальная биография, заслуживает внимания. А так, конечно, надо читать то, что писал Солженицын о себе. Ну и конечно, статья Андрея Синявского «Чтение в сердцах». Но она совсем не биография.…

Не кажется ли вам, что вы несправедливо оцениваете журналистку Елену Костюченко?

Я не оцениваю Елену Костюченко, я не оцениваю ее посты о 90-х годах и ее «не прощу». Мне кажется, что у Елены Костюченко примерно та же проблема, что и у большинства журналистов, которые хотят стать писателями. Наверное, она была и у меня, но я-то себя всегда чувствовал скорее писателем, журналистика была моим способом выживания и заработка. Елена Костюченко – гениальный репортер, как репортеру ей нет равных. Но как писателю  – есть, и я говорю об этом без зависти, потому что мои книги тоже переводятся, чего мне завидовать-то?

Но мне представляется, что книга «Моя любимая страна» – это  книга во многих отношениях истеричная и в некоторых отношениях спекулятивная. Иными словами,…

Какую прозу почитать о событиях 1968 года?

Так считается, что лучшая проза об этих событиях – это кундеровская «Невыносимая легкость бытия». Но можно почитать и аксеновский «Ожог», в котором тоже много об этом сказано. Можно почитать Гладилина, у  него во многих текстах это упоминается. Наверное, имеет смысл почитать. Это тоже произведение, скорее, мемуарного порядка… Но имеет смысл почитать Раису Орлову. Из других – знаете, как бы ни относиться к Евтушенко, но я считаю, что стихотворение «Танки идут по Праге» – это очень высокий класс.

Как всегда, Евтушенко здесь впал в определенное забалтывание темы. Он никогда не умел вовремя остановиться. Но абсолютно гениально сказано: «Пусть надо мной- без рыданий честно…