Нет. Ну, слушайте, почему же? Во-первых, религия в мире Стругацких присутствует. И как справедливо замечал Борис Натанович, это идея Странников. Идея Странников не получила разоблачения у Стругацких. Мы так и не знаем, кто подбросил детонаторы (они же эмбрионы) в «Жуке в муравейнике». «Дело тёмное»,— повторял Борис Натанович. И кроме того, мы никогда не поймём по-настоящему, а что же собственно такое мальчик и девочка в «Бессильных мира сего». Вполне возможно, что какое-то божественное начало есть именно в них. «Зачем нам Странники?— спрашивал Стругацкий в последние годы.— Ну, видимо, зачем-то нужны». Потому что идея оказалась бессмертной.

И у меня есть такое сильное подозрение, что…

Видите, здесь сложнее. Конечно, метафора института для Кинга восходит еще к «Воспламеняющей взглядом», к «Мертвой зоне», к жертвам экспериментов или случайно одаренным людям, которых пытаются использовать во зло. Это вечная кинговская тема. Но «Институт», во всяком случае, получился именно потому, что он ставит вопрос более серьезно и более широко. Во-первых, как должна выглядеть идеальная школа для одаренных детей? Вот здесь убивают их родителей, а детей похищают. Понятное дело, что такой ребенок ни к какому сотрудничеству с вами готов не будет, особенно если вы таланты добываете из него такими способами, как когда вы держите его под водой и заставляете захлебываться. Это, конечно,…

Конечно, нужна. Просто проблема в том, что победа над Волан-де-Мортом не спасла мир. Она один конкретный раз спасла Хогвартс, но зло бессмертно. Оно воскреснет под другим именем.

Понимаете, у Гарри Поттера смысл жизни в общем, нашелся. Но проблема в том, что не только он выжил. Еще и Девочка выжила. Вот Девочку предсказал, кстати говоря, Борис Натанович Стругацкий в финале «Бессильных мира сего».

Я думаю, что Стругацкий в своих интуициях как-то заглянул поглубже, чем Роулинг. Мы же не знаем, для чего Стэн Агре в финале романа хочет активировать Девочку. Может быть, он хочет ее остановить, а может, он, наоборот, хочет, чтобы она быстрее погубила этот мир. Ну, там девочка, которая…

Тут должна помогать экзистенциальная педагогика, а не экстремальная. Экзистенция, экзистенциальная философия занимается поисками смысла. Я тут ничем помочь не могу. Но если он ушел в компьютер, замкнулся в себе и не выходит из дому — это тревожный симптом, плохой. Вы правильно подняли тревогу, вам надо к психологу, причем не к шарлатану, к опытному профессионалу, даже к психиатру, я считаю. Ну и потом, попытайтесь проследить, чем он там занимается, в чем он там замкнулся. Если он фильмы смотрит — одно, музыку слушает — это ничего страшного, а если он состоит в каком-нибудь сектантского рода сообществе типа «синих китов», сильно легендированных, но все же существующих, или это, не дай бог,…

Для этого надо перечитать Анну Рэдклифф , надо перечитать метьюриновского «Мельмота Скитальца», надо перечитать «Портрет Дориана Грея» под этим углом. Но в принципе, готический роман — это реакция на философию просвещения, реакция довольно важная. «Реакция» здесь — в прямом смысле слова. Реакция для нас — всегда какое-то движение, направленное против прогресса, с ненавистью на него отвечающее. И действительно, всякий раз, когда вера в идеалы, в прогресс, в человека здорового, полноценного; всякий раз, когда эта вера начинает занимать в обществе сколько-нибудь лидирующие позиции, тут же возникают люди, которые уверены, что человек по природе своей зол, что мир лежит во зле, что никакого не…

Есть. Когда вы начинаете видеть кристалл, белок, структуру, спираль какую-то, когда начинаются соответствия, когда вы понимаете, что это кристаллическая структура, а не просто сыпучая, зыбучая смесь. Когда вы начали выстраивать именно вселенную произведения, вы находите какие-то странные соответствия, вы чувствуете странные совпадения. Не помню, кто это говорил из англичан-апологетиков: «Когда я прекращаю молиться, прекращаются совпадения». Это такой очень важный божий ответ.

Вот я думаю сейчас о новом романе, и Господь подбрасывает мне все, что нужно для этого. Понимаете, когда птица строит гнездо, то ей все идет в дело: прутик, перышко, обертка. Вот так и здесь. Вы…

Нет, Стругацкий ушел, конечно, рано, но мы до сих пор не доросли до «Бессильных мира сего» — чрезвычайно далекие и интуитивно зрелые пророчества, еще нами далеко не понятые. Я думаю, что пророчества эти, их черед по-настоящему просто не дошел, как и «Хроники Нарнии» с их последней битвой, последней повестью, не зря самой популярной и до сих пор непрочитанной. Потому что Ташестан — это ни в коем случае не намек на «Рашу», это пророчество о судьбах христианства и ислама. И, конечно, Ташеслам, Ташлан, этот страшный синтез Таша и Аслана, я думаю, у нас так или иначе впереди.

Я не беру в расчет такие спекуляции, как «Мечеть Парижской богоматери», но я думаю, что некоторые попытки синтеза, причем…

Ну, какая же это утопия, когда убивают родителей? Это вечный вопрос о том, как далеко должны заходить педагоги в невротизации детей, в создании экстремальной обстановки, чтобы разбудить в них все силы, но, простите, ведь создателей Института занимает совершенно не это: они хотят выдоить из этих детей максимум их сил, а будущее этих детей и их душа их совершенно не волнует. Это чистая прагматика, это как в «Воспламеняющих взглядом». Если бы они из них пытались сделать таким образом сверхчеловеков, как, если вы помните, Стэн Агре с помощью пыток пытается в «Бессильных мира сего» пытается создать из зажиревших учеников сверхлюдей, но тут немного другая история все-таки, понимаете?