Нет, для Гегеля, безусловно, диалектика. Гегель вообще не демагог. Понимаете, он один из людей, которые сложно выражаются не потому, что хотят произвести впечатление на читателя, а потому, что реально сложно мыслят. Потому что у него действительно сложное, многовариантное, бесстилевое, если угодно, мышление. Он мыслит не словами, а понятиями — собственными, личными, которые трудно перевести на личный язык. Но когда он пытается это объяснить, у него получаются очень удачные выражения вроде Zeitgeist — «дух времени».

Видите ли, какая штука. Я примерно представляю себе на собственном опыте ту среду, которую имел в виду Сэлинджер. «Wise Child» («Мудрое дитя», «Умное дитя») — программа, в которой выросли все дети Глассов — это программа для вундеркиндов и про вундеркиндов, в которых вырастают такие удивительные мутанты. Конечно, вундеркинд — главная тема Сэлинджера. Ребёнок-переросток, ребёнок с психологией взрослого и опытом ребёнка, который не знает, как ему сладить с этим грузом, с бременем этого понимания,— об этом «Тедди», об этом «Человек, который смеялся», об этом в известной степени «Над пропастью во ржи», потому что мальчик тоже вундеркинд. Во всяком случае, если взять изобразительную силу, с…

Если называть вещи своими именами, то ведь Потугин — это далеко не alter ego. Конечно, Потугину даны (как всегда бывает, по совету Леонова: «Давайте отрицательным героям заветные мысли») мысли, которые возникали у Тургенева в крайнем раздражении. Бывали у него и другие идеи, типа «…нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу». Но Потугин — это ведь пример неудачника, понимаете? Скорее уж, к какой-то гармонии, к какому-то пониманию мира тяготеет Литвинов, который после соблазна Ирины остановился на кроткой Татьяне. И если к кому и прислушиваться там, то к мыслям Литвинова. «Литвинов затвердил одно: «Дым, дым и дым…». Все бессмысленно — и русофильская…

Песня Новеллы Матвеевой «Караван» не так просто понимается, не так легко трактуется. Но, в общем, эта песня никак не о фэнтези и никак не аудиоиллюстрация к миру Земноморья.

Мало того, что это блистательная поэзия, но это прежде всего такой сон, если хотите, как многие удачные новеллы. А на самом деле это просто такая метафора бесконечно тянущейся, бесконечно скучной жизни — караван, идущий через пустыню, среди которой нет никакого утешения, кроме фата-морганы, кроме миража.

Право, уйду! Наймусь к фата-моргане…
Но караван всё шел через пустыню.
Шел потому, что горе — не беда.

Да и потом, знаете, если брать Матвееву, для меня всегда наслаждение о ней…

Дамблдор может ошибаться. Идея ошибок бога, которая очень занимала Каверина в финале «Верлиоки», где герой хочет написать книгу об ошибках судьбы… Ошибки истории, ошибки большинства, ошибки империи,— далеко не всегда ход истории оптимален. Не все действительное разумно, не все действительное прекрасно. Я думаю, что ошибки Дамблдора могли быть существенной темой исследования. еМы же исследуем не «Гарри Поттера» как текст, мы исследуем те интуции, те догадки, которые совершенно случайно посетили голову Джоан Роулинг. Она действительно случайно напоролась на золотую жилу, на новую книгу, задающую картину миру. Дамблдор ошибся, во всяком случае, он ошибся, когда надел знаменитое кольцо из…

О том, что останется или не останется в истории, я судить не уполномочен. Ну, Денис Драгунский останется, безусловно. Или некоторые поэты, некоторые прозаики, которые находятся сейчас в России, останутся в истории. Из тех, которые сейчас вне России, это, безусловно, Букша с ее новым романом «Маленький рай» и с предыдущими. Она – один из самых думающих сегодня людей. Безусловно, Улицкая – она себе место обеспечила, Сорокин обеспечил. Тут говорить не о чем, спорить не о чем.

Я думаю, что хорошие шансы есть у молодых авторов – у тех, кому сегодня, условно говоря, лет двадцать пять, как Илье Воронову.

Если вопрос был о тех вписавшихся в литературный контекст, кто подсуетился и…

Да нет, ему психологически не три года — он же когда был болен, тоже жил, мыслил, и, может быть, «будьте как дети — войдете в царствие небесное». Мышкин же помогал с детьми несчастной Мари, которую сначала дразнили, а потом лечили. Из этого потом получилась история, кстати, Илюшечки Снегирева.

Князь Мышкин — не столько ребенок, сколько это попытка Достоевского написать, по его собственной формуле, «положительно прекрасного человека». И вот тут возникает одни довольно страшный вопрос. Я считаю, что Достоевский, в отличие от Толстого, от Тургенева, от Чехова, не обладал способностью писать положительно прекрасных людей. Его душевная болезнь была настолько глубока,…

Ритор, безусловно, это человек, у которого мысль рождается в процессе говорения, но это не совсем ритор. Понимаете, ритор — это человек, который знает, чего он хочет сказать, который занимается словесным оформлением мысли. Транслятор занимается словесным оформлением пейзажа, настроения, чего-то невербального. Это не значит, что транслятор выше; это не значит, что невербальное лучше. Вот говорят, что поэзия существует для выражения невыразимого. Для выражения невыразимого существует музыка, внесловесное искусство.

«То, что нельзя сказать словами, говорит музыка»,— по формулировке Градского. Но то, что можно сказать словами, бывает оформлено по-разному. Есть…

Понятия не имею. Я не люблю эту картину, но считаю ее очень талантливой. И мне кажется, что как-то смысла у этого фильма нет. Не надо искать там смысл, не надо выражать его. Во-первых, аллюзии там не литературные, а визуальные: это следствие такой очень искренней, очень трепетной влюбленности Балабанова в кинематограф начала века и в фотографию начала века, в том числе и в фотографию эротическую. А в принципе, этот фильм, мне кажется, как и «Сало» Пазолини, служил борьбой или услаждением своих каких-то тайных комплексов. Служил либо борьбой с ними, либо услаждением их. Это отдельная долгая тема, и я не знаю, как можно, собственно, со значением этого смысла разобраться. То, что хотел сказать…

Видите, потому и принадлежат, что верил. Он действительно считал любовь самой мощной, хоть и разрушительной силой. Он искренне полагал, что в основе любви лежит (всегда лежит) эксплуатация одним другого, всегда один целует, а другой позволяет себя целовать, всегда один диктует, а другой соглашается. Да и вообще любовь — это такой процесс не очень мирный, не очень гладкий. Да, любимых убивают все, да, большинство лириков романического толка (таких, как Лермонтов и Гумилев) видели любовь как поединок. А поединок иногда заканчивается убийством. Как помните, у Слепаковой: «Мой друг, зову тебя на поединок, / Хочу сразиться и не знаю как».

Вот эта вечная жажда сражения, а вовсе не…