В общем, долго это переводить и объяснять, но суть сводится к тому, что после общения с некоторыми россиянами автор письма несколько пересмотрел свою концепцию народа.
Вот тут что важно? Я могу сказать, как примерно я понимаю, о чем написан «Белый пудель», помимо авантюрного сюжета с похищением собаки у бродячих гимнастов и возвращением ее, там есть много забавных сцен и забавных монологов. Трилли, который в истерике катается по полу, а ему говорят: «Микстурка очень слабенькая, один сироп-с». Сами эти дети подземелья, с этим колоритом мрачноватым. Это, мне кажется, у Короленко, у Куприна, у всей сентиментальной детской прозы начала века один посыл. Что у «Белого пуделя», что у «Слепого музыканта».
Понимаете, для детей эти авторы писали примерно одинаково. Посыл примерно один (кстати говоря, у Бруштейн тоже): для того, чтобы защитить себя в этом жестоком мире, где хозяевами являются богатые и капризные, ты должен обладать высочайшей степенью профессионализма, солидарности и внутренней силы. Вот это посылы и «Белого пуделя», и «Слепого музыканта», и «Дорога уходить в даль…». Вся русская детская литература начала века учит детей сопротивлению.
Да, я бы еще вернулся, наверное, к «Детству Темы» Гарина-Михайловского, которое Куприн очень любил. Понимаете, про что «Белый пудель»? Понимаете, есть два беззащитных бродячих гимнаста. У них есть пудель Артошка, который помогает им зарабатывать, без него они бессильны. Но при этом с ними можно сделать все, что угодно. И вот этого пуделя у них отбирают из-за каприза мальчика Трилли, «триллера» такого. Хорошо подобрано имя, да: thrilly – мальчик или в вечном ознобе или мальчик, всех заставляющий дрожать.
Вот у них отобрали этого пуделя, а они, пользуясь своими уникальными навыками гимнастическими – дедушка Лодыжкин и мальчик Сережа – этого пуделя себе вернули. Почему у них это получилось? Потому что они с самого начала готовы к интенсивному и самоотверженному сопротивлению. Надо быть таким человеком, как Сашенька Яновская из «Дорога уходит в даль…», как повествователь из рассказа «В дурном обществе». Нужно быть готовым к тому, что у славы очень много сил, прав и возможностей, и надо уметь отстаивать свою правду.
Ну и конечно, вечная купринская любовь к профессионалам, к профессионализму. Они очень хорошие гимнасты, поэтому у них все получилось. Куприн очень уважает людей профессии. Даже проституток своих в «Яме» он описывает с нескрываемым любопытством и любованием. И Толстой это подметил: он сказал, что Куприн – это человек со вкусом, и этого нельзя скрыть. Он вроде бы и обличает, и бичует порок, но вместе с тем он вроде как и наслаждается.
Но видите ли в чем дело? Он наслаждается не тем, что описывает развратных женщин или дом терпимости. Не скабрезностью, не клубничной он наслаждается. Он наслаждается именно тем, как Тамара в «Яме» профессионально работает проституткой и всех обводит вокруг пальца, сохраняя собственное достоинство. Он вообще интересовался тем, как на человека влияет профессионализм.
Вот в рассказе «Ученик» описан гениальнейший, профессиональный карточный шулер. И хотя ему скучно уже, но нельзя не видеть, с каким любованием он о нем говорить. Вообще герои Куприна (который сменил множество профессий) – это люди, которые в профессии состоялись, которые умеют, и поэтому он так нетерпим, так пренебрежителен к русским революционерам. Это и в «Морской болезни» есть, и во многих очерках. Они толком ничего не умеют, они не профессионалы, и работа им не нужна.
Я думаю, что из всех гимнов профессии именно одесская школа (а ведь Куприн сформировался именно в Одессе), южная, юго-западная школа больше других сделала для развития темы труда в советской литературе. Труд как наслаждение, труд как соревнование (в катаевском «Времени, вперед!», Катаев тоже одессит), труд как вызов. Да, это действительно очень присуще южной школе. Поэтому культ профессии, который есть у Куприна. Да возьмите Сашку-музыканта из «Гамбринуса»! Человек, который так прекрасно играл на скрипке, что ему даны были также и все остальные музыкальные таланты. В частности, вот эта свистулька несчастная, с которой он заводит Чабана вот в этой последней главке «Гамбринуса».
Сашка-музыкант – это прежде всего музыкант, человек служения музыке, человек музыки. И поэтому с ним ничего нельзя сделать. Вот это, на мой взгляд, и есть главный пафос как Куприна, так и вообще южного творчества. Почему у южан это так распространено? Наверное, потому что, как правильно пишет Петров в книге «Мой друг Ильф»: «Ирония разъела наше сознание, все ценности были скомпрометированы». Все ценности – да, а труд – нет.
