Нет, это замечательная картина, и она совсем не прямолинейная. Вы в нее вглядитесь, все-таки Цымбал — постановщик «Защитника Седова», это очень сильный режиссер. Сейчас он работает в документальном кино, так сложилось, но Цымбал работал вторым режиссером на «Сталкере» и у него есть могучий опыт делания кино. Он не просто ученик Тарковского, он — один из режиссеров, работающих в его традиции, традиции именно вопрошания о человеке. И для меня «Повесть непогашенной луны» — она именно о том, о чем снял Цымбал — о логике, о страшной логике нового времени, которая вытесняет этого комбрига, которая вытесняет Фрунзе (прототипа), а приходит время других людей. Пильняк писал, вообще-то говоря, о другом. Пильняк, как мне кажется, реагировал на ситуацию в своей традиции, в своей манере; он очень быстро её отслеживал. У него есть прекрасные произведения, как «Красное дерево», например, есть очень слабые, как «Соляной амбар» или «Волга впадает в Каспийское море», сделанная как раз из того самого «Красного дерева». Он мастер, мне кажется, короткой повести, и вот это очень точная реакция на ситуацию.
Пошел слух, что Фрунзе сделали операцию, которой он не хотел и которая была не нужна. Что его убили, а Пильняк отреагировал. Полонский напечатал. Это была политическая ошибка, сразу признанная таковой, хотя это был подвиг на самом деле. Мне представляется, что никакого особенно глубокого смысла, смысла о тектоническом сдвиге времен Пильняк не вкладывал в повесть: она слишком для этого репортажно написана. Но то, что время комбрига ушло, а пришло время Сталина,— это он чувствовал. А то, что вот так эпоха сломалась вообще, и вытесняются герои и торжествуют обыватели,— до этого, я думаю, он не доходил. Мне показалось, что вот этот слом времен, просто на уровне стиля, Цымбал замечательно почувствовал.
