Он его с эстетической точки зрения раскусил. Это самое точное, самое верное. Помните, он говорит ему: «Я бы слог немного поправил». Я, кстати, не знаю, читал ли Победоносцев главу «У Тихона». Думаю, не читал, Катков же ее не печатал, и вряд ли Достоевский ее ему посылал. Но одно для меня несомненно: здесь есть перспективная довольно рифма. Когда Победоносцев прочел присланную специально Достоевским главу с Великим инквизитором (он прислал ему это на цензуру, но Победоносцев там не мог себя не узнать, так мне кажется), тогда он ему написал в ответ: «Я бы слог немного поправил». То есть «у меня нет никаких возражений кроме по части слога». Если это не парафраз, то это очень остроумно. А если парафраз, то просто великолепно полемически. Не любя Победоносцева, я уважаю его — если это действительно так — замечательный ответ.
Что касается Тихона, то он действительно подошел с эстетической точки зрения к исповеди Ставрогина и увидел, что в ней нет раскаяния, что в ней есть упоение гадостью, наслаждение, карамазовское сладострастие, что он, описывая самоубийство Матреши, он наслаждается, а не кается. И вот об этом он ему сказал. Так что мне кажется, что эстетический подход самый верный. Это когда вы смотрите «Сало» Пазолини, вы видите, что он не разоблачает фашизм. Возможно, он добавляет что-то к разоблачению фашизма, показывая его сексуальные корни. Но это, в сущности, уже было и у Висконти в «Гибели богов», оргиастическая его природа. А вот Пазолини наслаждается, не видно, что ли? Вся картина — это мастурбация такая, причем абсолютно беззастенчивая, под предлогом борьбы с фашизмом.
