Конечно, продиктована. Надо сказать, что любимым писателем Шекли, Азимова и, уж конечно, Кларка был в детстве Ницше. Потому что он предугадал эру, когда человек шагнет за пределы обязательного, когда он станет хозяином своей судьбы. У Ницше очень много мыслей о том, что человек рожден пересоздать себя. Его формулировка: человек — это усилие быть человеком. И вот эта идея пересоздания, идея скачка, прыжка,— она удивительно точно почувствована его интуицией. Иной вопрос — конечно, на этом пути есть риски. Но, как правильно совершенно сказал Томас Манн о том же Ницше: «Если эта нация не умеет ценить своих титанов, пусть она их больше не производит».
Очень симптоматично, что Ницше расстался с Вагнером. Он был безумно им увлечен. Незадолго до смерти, ненадолго придя в себя, сказал, глядя на его фотографию: «Вот этого, этого я очень любил». Он действительно его любил. Но Вагнер ушел не в ту сторону. В конце концов, Вагнер (правильно совершенно говорит Мещеринов, что Ницше — меланхолик, а Вагнер — холерик) — холерический темперамент, страстный, политический, воля к власти вот у кого была. Ницше — это прекрасный поэт одиночества, поэт подросткового перерождения, поэт новых возможностей, всегда сулящих риски. Как сказал Шекли: «Читать Ницше надо в 14 лет. Потом уже смешно».
