Войти на БыковФМ через
Закрыть

Что бы вы посоветовали почитать мальчику-мизантропу?

Дмитрий Быков
>100

Вот здесь, видите, я могу посоветовать. Но как бы лечение не оказалось страшнее болезни. Вашему мальчику-мизантропу я могу посоветовать книгу, от которой он не оторвется. Более того, после которой он будет читать очень много, после которой, в пожалуй, в его сознании даже произойдет переворот. Но хотим ли мы этого? Ведь это книга с неочевидными последствиями.

Если мальчику в 13 лет подкинуть «Пол и характер» Отто Вейнингера. При этом, если мальчик является мизантропов, после нее он может стать еще и женофобом. Книжка очень провокативная, очень умная и очень опасная. Не зря автор застрелился в 23 года. Может ли это вызвать у него интерес к чтению? Да, почти наверняка вызовет. Но опять-таки, но подвинется ли эта ситуация в другую сторону.

Мальчик-мизантроп – это ситуация, с одной стороны, очень перспективная, потому что из мизантропии почти всегда вырастают филантропы и наоборот. Из мизантропии всегда вырастает любовь и интерес к людям. Это такая корь, которой надо переболеть. Надо подбрасывать соответствующие книги. Как мне Роберт Шекли говорил: «Я в 14 лет прочел «Так говорил Заратустра», мне очень понравилось. До этого читал мало, а стал увлекаться чтением после Ницше. Я говорю: «Да как подростку вообще можно читать Ницше?» Он отвечает: «Да в и том-то и дело, что только подростку и можно его читать. В 15 лет читать Ницше уже смешно, а в 14 – самое оно».

Наверное, да. Если мальчику вашему подкинуть «Так говорил Заратустра», он прочтет ее с удовольствием и наслаждением. А что будет потом? Можно, опять же, в качестве компромиссного варианта подкинуть ему Луи-Фердинанда Селина. Это самый мизантропический европейский писатель. У него это тоже плохо кончилось: это привело его к коллаборационизму, оправданию фашизма, он антисемит был страшный. Но бог с ним, это вообще сильный писатель. Можно даже вашему ребенку в 13 лет подкинуть рассказы Лимонова – «Коньяк Наполеон», «Отель в Венеции», «Американские каникулы». Подкинуть ему то, что сам Лимонов в надписи на книге, подаренной мне, назвал «густопсовым поздним Лимоновым». Такой действительно Лимонов в полном владении своих способностей. Лимоновские новеллы будут, пожалуй, посильнее его романов, они жестче написаны. Подкиньте мальчику «Американские каникулы» или этот рассказ про Шемякина на Диком Западе. Посмотрим – мальчик прочтет не отрываясь. Но если он начнет систематически читать Лимонова, совершенно не факт, что он сделает его добрым и умным. Хотя Лимонов, конечно, полезный писатель.

Понимаете, какая вещь? Если уж до конца называть вещи своими именами – заставить подростка читать не трудно. Это можно  сделать с помощью провокативной литературы – той, которая провоцирует на серьезные и непраздничные размышления о мире. Но черт его знает, хотим ли мы получить такого подростка? Хватит ли у противоядия – любви и семейного благополучия, чтобы он не поехал крышей в кризисный, переходный возраст. Увлечь человека процессом мысли – не большая проблема. Но ведь это как в фильме Киры Муратовой «Короткие встречи», где героиня воспитывала приблудившуюся девочку. Она там говорит: «Вот я книжки стала читать, так мне с прежними скучно, а к вам я не приблудилась». Красивая такая девушка, видно, что умная. С мальчиками ей скучно, а интеллектуалы все равно ее в свой круг не берут. Поэтому как бы не случилось межеумочного такого варианта. Но это, понятное дело, издержки. Если вы хотите, чтобы ребенок читал, это не проблема.

Отправить
Отправить
Отправить
Напишите комментарий
Отправить
Пока нет комментариев
Можно ли сказать, что книга Айзека Азимова о роботах «Я, робот» продиктована идеями Фридриха Ницше?

Конечно, продиктована. Надо сказать, что любимым писателем Шекли, Азимова и, уж конечно, Кларка был в детстве Ницше. Потому что он предугадал эру, когда человек шагнет за пределы обязательного, когда он станет хозяином своей судьбы. У Ницше очень много мыслей о том, что человек рожден пересоздать себя. Его формулировка: человек — это усилие быть человеком. И вот эта идея пересоздания, идея скачка, прыжка,— она удивительно точно почувствована его интуицией. Иной вопрос — конечно, на этом пути есть риски. Но, как правильно совершенно сказал Томас Манн о том же Ницше: «Если эта нация не умеет ценить своих титанов, пусть она их больше не производит».

Очень симптоматично, что Ницше…

Можно ли назвать Мережковского русским Ницше? Верно ли, что противопоставление природы и культуры, органики и искусства — есть фашизм?

Конечно, это некоторые пролегомены к фашизму. Впервые это противопоставление (такой quantum satis) появляется, конечно, у Шпенглера в «Закате Европы», во втором томе особенно. Я Шпенглера очень не люблю, потому что само противопоставление цивилизации и культуры, которое назрело тогда, о котором многие говорили,— это, мне кажется, глупость. Я думаю, что два человека — Шпенглер и Гумилёв — больше всего сделали для того, чтобы эта глупость вкоренилась. Дикость и варварство стали этим людям казаться утверждением самобытности, пассионарности, усталости от цивилизации.

Вспомним, когда Курт Ван в начале «Городов и годов», в начале войны кричит Андрею Старцову: «Всё, Андрей,…

Является романтизм источником национал-социализма? Не могли бы вы назвать литературные произведения, которые начинаются с романтизма, а кончаются фашизмом?

Произведения я вам такого не назову, но «Рассуждения аполитичного» Томаса Манна — это книга ницшеанца и в некотором отношении романтика, и в этой книге проследить генезис фашизма проще всего. Слава богу, что Томас Манн благополучно это заблуждение преодолел. Связь романтизма и фашизма наиболее наглядно показана в «Волшебной горе»: иезуит Нафта высказывает там очень многие романтические взгляды. Наверное, у Шпенглера можно найти очень многие корни фашизма и последствия романтизма. Противопоставление культуры и цивилизации, безусловно, романтическое по своей природе. То колено, тот сустав, где романтизм соединяется с фашизмом, проще всего обнаружить у Ницше, потому что… Я прекрасно…

Каких авторов вы порекомендовали бы для укрепления уверенности в себе?

Домбровского, Лимонова, Драгунского (и Виктора, и Дениса) – людей, которые пишут о рефлексии человека, вынужденно поставленного в обстоятельства большого испытания, большой проверки на прочность. Вот рассказ Виктора Драгунского «Рабочие дробят камень». Денис Драгунский вообще весь способствует воспитанию уверенности в себе. Ну как «воспитанию уверенности»?» Видите, Денис вообще, на мой взгляд, великий писатель, сегодняшний Трифонов.

Я знаю очень мало примеров (наверное, всего три), когда литературный талант отца так полно воплотился в детях. Это Драгунский – Виктор, Ксения и Денис. Это Шаровы – Александр и Владимир. Это Радзинские – Эдвард и Олег. Потому что Олег и Эдвард…

Какие различия у люденов Братьев Стругацких и сверхчеловека Фридриха Ницше?

Общее то, что они порождены ощущением некоего эволюционного тупика или, если угодно, эволюционного гэпа — какой ступеньки, которую надо перепрыгнуть. Это ощущение исчерпанности одного проекта и начало другого. Ну а различия их, вероятно, в том, что сверхчеловек Ницше отличается таким несколько избыточным пафосом и высокомерием. Он занят главным образом трудом творческим, строго говоря, не трудом, а таким пароксизмами, судорогами.

Люден Стругацких — это прежде всего профи. Прежде всего профессионал, причем ориентированный прежде всего на профессии, ещё не существующие, как например, прогрессор или контактер. Кроме того, сверхчеловеку Ницше присущи очень многие…

Как вы относитесь к литературному таланту Бориса Савинкова?

Я начитал в свое время «Коня бледного». Это хорошая книга, где всякий герой-модернист изучает главную загадку собственной личности — отсутствие у него моральных ограничителей или, проще сказать, отсутствие у него совести, если угодно. Роман «То, чего не было» мне кажется более удачным даже. «Конь вороной» мне не был особенно интересен. Я очень люблю стихи Савинкова, как и стихи Савенко. Вот эти два «подростка», два уроженца Харькова, так точно параллелящие друг друга, вошедшие в литературу под псевдонимами (Ропшин и Лимонов), мне более интересны как поэта. Вообще, параллель совершенно гениальная, просто гениальная параллель. Господь таким наглядным все делает в России. И то, что они оба…

Что вы думаете о переписке Сергея Рудакова? Не кажется ли вам, что он психически был не здоров?

Раздавать диагнозы я не могу. Сергей Рудаков – это героически и трагически погибший человек, погибший в штрафном батальоне, куда его сослали из-за того, что он, будучи контужен на войне и работая в военкомате, пытался спасти от армии одного из… по-моему, кого-то из верующих… В общем, он пытался спасти от мобилизации человека, совершенно к войне не готового, совсем к ней не приспособленного. Положил душу за други своя. 

Сергей Рудаков… как поэта я не могу его оценивать, потому что недостаточно знаю, да и далеко не все стихи опубликованы. А по переписке… Ну есть же вот это определение Ахматовой: «Он сошел с ума, вообразив, что гениальным поэтом является он, а не Мандельштам».…

Что такое модерн? Верно ли, что любая прогрессивная идея — модерн? Можно ли тогда считать Платона модернистом?

Понимаете, Сократ был, конечно, модернистом для своего времени. У каждой эпохи есть свой модерн, и, если говорить о том, что я имею в виду под модерном, то я имею в виду, конечно, эпоху начала XX века, которая характеризуется совершенно конкретными чертами: в первую очередь, идеями моральной ответственности, идеями материалистическими в основе своей, идеями совершенно материального подхода к психологии, к биологической эволюции, к экономике. Маркс, Фрейд, Ницше и, в огромной степени, конечно, Дарвин,— вот четыре кита модерна.

Ницше, кстати, тоже вполне рационален в своей антицерковности. Он выступает за независимого человека, человека без предрассудков, человека…

Можно ли рекомендовать Эдуарда Лимонова детям? Согласны ли вы, что Лимонов – писатель очень воспитующий?

Вот Жолковскому принадлежит мысль о том, что при Лимонове нельзя было врать. Если вы оказывались в его присутствии, вы говорили о себе правду. Потому что сам он был до того органичен и сделал свою жизнь главным своим письменным инструментом… Он  не исписал себя, по сути дела – он истер себя о доску, как грифель. Лимонов настолько честен, что рядом с ним не получается лгать. Поэтому почитать его детям было бы очень полезно.

Я не думаю, что для кого-то из них так привлекательно сексуальное (если, конечно, не тыкать в нос самыми сексуальными, самыми эротическими рассказами Лимонова. Я-то как раз думаю, что Лимонов – писатель довольно целомудренный. Вся физическая сторона любви ему в…