Что вы читали из эзотерической литературы? «Радикальное прощение», «Трансерфинг реальности», «Подсознание может всё»?

Понимаете, какая штука? Норвежская, шведская, в целом скандинавская литература в XX веке переживала примерно то же, что переживала и русская: это было воспроизводство гениальной вспышки на рубеже веков более простыми средствами. Там были действительно выдающиеся поэты и выдающиеся прозаики тоже (в меньшем количестве), но такой вспышки, как Ибсен, Стриндберг, Лагерлеф, ещё несколько имен можно назвать, начиная с Андерсена, если уж на то пошло,— такой вспышки датская, норвежская, шведская литература не переживала. Либо были выдающиеся детские тексты (это в первую очередь Линдгрен и Янссон), либо были замечательные стихи, но по большому счету это было воспроизводство: труба пониже и дым…

Нет таких авторов. Наверное, ближе всех подошел Виктор Франкл, но у него не христианская философия. Есть ли христианское произведение о Великой Отечественной войне? Она находится с христианством в слишком сложных отношениях. Не написано такой темы. Вот с точки зрения иудейской веры Холокост осмыслен многократно. А с точки зрения христианства нет. И в кино такого нет. Близок к этому «Мир входящему» Алова и Наумова. «Прокляты и убиты» Астафьева – тоже не об этом. Пытаюсь вспомнить: у Гроссмана нет этого.

Я пытаюсь найти произведения Войно-Ясенецкого, которые было бы можно интерпретировать. Но, понимаете, он Сталинскую премию получил за «Очерки гнойной хирургии». Его публицистика и…

Это довольно трудный вопрос. Был ли это всплеском оккультизма только? По крайней мере, в Российской Империи это было и религиозным возрождением. А насчет всплеска оккультизма в 70-е – это было, скорее, грязной пеной, возникшей вокруг еще одного русского религиозного возрождения, представителями которого были Аверинцев, Желудков, Мень. Великие богословы и проповедники. Грязная пена всплывает вокруг всякого явления.

Андрей Синявский мне как-то сказал, что пошлость лучше, чем снобизм. Снобизм, как он сформулировал, это попытка воспарить без достаточных на то оснований. А пошлость – вещь естественная и здоровая, пошлость – это так же естественно, как тень, отбрасываемая…

Да изменить образ России может любая «хорошо сделанная вещь», как называл это Шкловский. Но тут вопрос: будет ли это произведение авангардным или традиционным? 

Русский авангард всегда имел революционную природу, но, как правильно говорил Шкловский, это был Надсон. Это был Надсон, переписанный лесенкой. Русский авангард еще не начался, еще не состоялся. Русский авангард начнется с огромной мировоззренческой ломки, которая нас  всех еще ждет впереди. И я бы, кстати говоря, не обольщался насчет нашего Серебряного века. Наш Серебряный век был очень традиционным. Авангард – это идея примата разума, идея контроля разума над всем, что происходит. А у нас дела с этим обстоят не…

Научную поэзию в 20-е годы пытался без особого успеха разрабатывать Валерий Яковлевич Брюсов, который вообще был большой новатор и экспериментатор. Но поскольку интересовал его в жизни по-настоящему только садомазохизм, его стихи на любую другую тему обладают, при некотором блеске формы, известной бессодержательностью. То ли дело «Египетские ночи», которые он из пушкинского наброска превратил в полновесную 6-главную поэму.

А что касается научно-фантастической поэзии, то здесь на память приходит прежде всего поэма Семена Кирсанова «Зеркала». Кирсанов вообще, понимаете, мечтал быть прозаиком. Ему всё время приходили сюжеты, которые он продавал разным людям вроде, например,…

Алексей Скалдин — его называли последним великим прозаиком символизма, но я думаю, что он первый прозаик такого советского космизма, советской эзотерики. Он — непосредственный предшественник Андрея Платонова. И между его «Странствиями и приключениями Никодима Старшего» и платоновским «Чевенгуром» («Путешествием с открытым сердцем») находится довольно мало звеньев. Я считаю, что Платонов и есть следующее звено. Хотя считают, что проза обэриутов с отсутствием мотивации выросла из Скалдина, но, думаю, что как раз не из него, а из западного авангарда, больше всего из Майринка. Но если на то пошло, такая эзотерическая проза была очень интересной попыткой освоения российского опыта в…

Ну, но совершенно правдоподобно. И дело в том, что я уже писал когда-то об этом — роман Радзинского именно про Фудзи, а не про Кобу. Дело в том, что этот человек сохраняет лояльность Кобе не из любви к нему, конечно, и в общем даже не из присущей ему теории, что именно Коба при всех своих минусах и есть гарант развития России. Это была такая точка зрения, что хорош или плох Сталин, но это красный царь, и нам надо в него вцепиться, потому что без него не будет никакой России. Такая точка зрения есть. Есть она и применительно к Путину. Это довольно пошлая точка зрения, но опровергать её, по-моему, бессмысленно.

У Кобы и у Фудзи отношения совсем другие. Там не зря цитируется замечательный пассаж из Даниила…

Набоков бы не сформировался потому, что тема изгнания для него главная. Или даже я бы сказал: тема хорошего поведения в изгнании. Это заставило его всю человеческую участь, человеческую судьбу трактовать как изгнание, шире — как изгнание из рая (из рая детства, из рая прошлой жизни). Поэтому Набоков вне изгнания не сформировался бы, мне кажется.

Что касается остальных. Видите, тут всё зависит от того, куда происходит изгнание. Масштаб территории страшно влияет на масштаб писателя. Отъезд в Америку для Рахманинова, для Алданова был, в общем, равной заменой, потому что Америка и Россия симметричны. Набоков, тоже оказавшийся там в конце концов. Мне кажется, что переезд во Францию,…

Нет. Слишком было бы легко. Понимаете, конечно, это черта серьёзного характера, и независимости, и, пожалуй, даже некоторой одиозности, рискну сказать,— всегда противостоять общему мнению. Когда Лимонов в 90-е годы объявлял себя фашистом, это вызывало у меня скорее уважение, потому что это действительно он своих молодых учил нонконформизму, тренировал. Но всегда, вечно любой ценой быть поперёк здравого смысла — это не всегда хорошо.

Иной вопрос, что стихотворение Цветаевой «Германии» действительно имеет абсолютно прямую задачу — сбить накал германофобской в это время истерики. И тут она печатает абсолютно германофильское стихотворение. Это очень принципиальный жест. Вы…

Что касается причин возрождения христианской прозы. Появление движения апологетов, в частности в Англии: Клайва Льюиса, в огромной степени Толкина, который тоже, безусловно, христианский писатель (думаю, в большей степени, чем Льюис, в котором всё-таки есть какая-то оккультятина), ещё раньше Честертона, который всё это предвидел. Этот ренессанс не только католической, а вообще религиозной прозы, в том числе, кстати, и оккультной, как у Даниила Андреева… хорошо, назовём «антропософской», чтобы не употреблять ужасного слова «оккультной»,— это очень простая вещь. Это появление тех принципиально новых сущностей — нового строя, новых империй,— которые невозможно объяснить…