Жанр – одиссея, а так-то, в принципе, герой очень похож. Единственное, наверное, что Ерофеев как автор более рефлексивен: он смотрит на себя не только с умилением, но и с омерзением. И потом, это важно: Веничка на протяжении всей книги пьян. Пьян не в зюзю – он подшофе, но он пьян в том смысле, что все время пребывает либо в пьяной эйфории, либо в пьяном отчаянии. А Ерофеев, когда пишет, трезв, как ни странно. «Москва-Петушки» – очень трезвое произведение; может быть, самый трезвый текст в русской литературе. Именно поэтому он был напечатан сперва в журнале «Трезвость и культура».
Может быть, он поразителен еще и тем, что самая страшная трезвость бывает с самого сильного похмелья, и тогда ты видишь мир без его привычного флера, видишь его беспощадным и ужасным. Поэтому я отнес бы «Москву-Петушки» к похмельной литературе.
Михаил Ефремов мне в одном из интервью – еще до более близкого знакомства – говорил, что пьем мы не ради опьянения. Пьем мы ради похмелья. Потому что похмелье – это момент той трезвости, когда ты видишь мир, какой есть – в озлобе, в беспомощности, замечаешь, что медленно и неправильно все происходит. Это момент истины. Вот если допиться до него, тогда можно очень сильно расширить свой актерский диапазон.
