Что касается Борхеса. Я когда-то в одной статье в журнале «Новое время» назвал «самым живым из всех мертворождённых явлений по обе стороны океана». Да, я считаю Борхеса мертворождённым писателем. Я не люблю его. Я считаю, что Борхес наиболее адекватно изображён, конечно, у Умберто Эко в виде этого страшного Хорхе в «Имени розы», это действительно человек без смеха. У него есть гениальные тексты (никто этого совершенно не отрицает), такие как «Фрагменты из апокрифического Евангелия» (блистательный текст, по-моему) или этот рассказ, где два ножа доигрывают драму своих владельцев, или «Эмма Цунц». Ну, у него много есть замечательных текстов. Но при всём при этом Борхес по своей невероятной книжности, определённой патетичности и при этом расчеловечнности (не назову это «бесчеловечностью», а назову именно «расчеловечнностью»), он мне скучен, честно говоря.
Ну, есть бесспорно великие имена в латиноамериканской прозе — это Маркес, это Хуан Рульфо с романом «Педро Парамо» (абсолютно великий роман, может быть лучший латиноамериканский). Вот Кортасара я не могу включить в это число, потому что Кортасар замечательно придумывает приёмы, а ткань его прозы тоже мне кажется мёртвой. Ну, ничего не поделаешь. Я не могу спокойно читать ни «Модель для сборки», ни «Игру в классики», потому что всё нанизано на замечательные приёмы, а герой всё время любуются собой, и я ничего не могу с этим сделать. Все эти тексты по своей энергетике, изобретательности, точности не дотягивают до «Осени патриарха», даже ни до одной страницы «Осени патриарха». Вот здесь я должен признаться, что я солидарен с Евтушенко, который сказал, что лучше «Осени патриарха» в XX веке ничего не написано. Это действительно великий роман, абсолютно!
