Не пробовал, неинтересно. Вообще, в таком случае я повторяю знаменитую фразу Новеллы Матвеевой:

Не знали ни Эразм, ни Лютер,

Ни Лев Толстой на склоне дней

Всего, что знает наш компьютер,

Поскольку он их всех умней.

Но даже он нам дать не может

Того… чего в него не вложит.

Это та же причина, по которой я не очень люблю стилизации. Вот я в Нэшвилл ездил доклад читать. И у меня там с одним нэшвиллским профессором была довольно забавная дискуссия. Он там говорит: «Но ведь Сорокин  – гениальный стилизатор». Да, гениальный, с этим никто не спорит. Но в самом понятии «гениальный…

Знаете, в чем главная проблема XXI века? Что большинство новеллистов переквалифицировались в романисты. Пелевин в XXI веке почти не пишет рассказов, хотя они у него всегда очень хорошо получались. Сорокин напечатал несколько, из них лучшие, на мой взгляд — это «Белая лошадь с черным глазом» (это, по-моему, просто гениальный рассказ) и «Красная пирамида» рассказ неплохой.

Но все остальные пишут романы. Вот прекрасные рассказы в 90-е были у Лео Каганова — сейчас он рассказов не пишет. Замечательные рассказы были у Лукьяненко — сейчас он, по-моему, рассказов не пишет. Во всяком случае, я их давно не встречал. Лучшие новеллисты либо пишут миниатюры, как Денис Драгунский… Мне трудно выделить…

Это довольно любопытный вопрос. Понимаете, если вы слышали музыкальные сочинения Одоевского, например, «Сентиментальный вальс»… Они все исполняются… Он искал новую гармонию, я думаю, он был на пути открытия додекафонии или нового музыкального языка. Он был искатель новых средств выразительности, он даже создал собственный рояль. Он называл его энгармоническим клавесином, хотя это был не клавесин, а это был обычный рояль, просто с большим количеством тонов, с большим количеством клавиш. Там и октава была больше, что ли, не 12 звуков было, а 19. Я мало что понимаю в этой системе. Но сам Одоевский говорил, что музыка – дочь математики. При попытке записать народные песни он столкнулся с нотами,…

Сорокин, безусловно, большой автор, причем не благодаря своим очень талантливым и очень смешным пародиям на соцреализм, не благодаря своим стилизациям под Платонова и Толстого, которые ему не очень хорошо удаются, а благодаря своим иррациональным фантастическим рассказам – таким, как «Красная пирамида», «Черная лошадь с белым глазом», «Фиолетовые лебеди». При этом он очень точный социальный диагност и прогнозист. Но для того, чтобы написать «День опричника», не надо быть великим писателем. Достаточно посмотреть, что делается и прочитать «Князя Серебряного». Последнюю точку в разговоре о современном авторе ставить нельзя, но он первоклассный писатель. Лучшей из его вещей мне кажется…

К Сокурову изменилось точно, но это потому, что Сокуров снял несколько великих фильмов после нескольких, на мой взгляд, довольно манерных. Я понимаю, что Сокуров – не моя эстетика, но всей своей жизнью и всем своим поведением он показал, что он очень серьезный художник, готовый платить жизнью за свои взгляды и за право снимать, что он хочет. Сокуров оказался серьезнее, чем я предполагал, он оказался талантливее. Он снял несколько фильмов (прежде всего, «Солнце», «Русский ковчег», наверное, и «Фауст», хотя пафос его мне не нравится – пафос фильма, в котором Фауст еще хуже Мефистофеля), которые мне очень понравились, в отличие, скажем, от «Спаси и сохрани», которое мне не понравилось…

За иррациональность. Вот как раз в повести «Vita Nostra. Работа над ошибками» дается такое задание: опишите нечто через его противоположность. Опишите что-то через предметы, заведомо не являющиеся его частью или его сутью. Апофатически, так сказать. Это очень трудно.

Вот Сорокин сумел описать войну, ужас войны, ужас террора и ужас последующий, ужас следующих 4-х лет, не прибегая даже ни к каким иносказаниям. Просто описав один предвоенный день глазами девочки. Причем девочки маленькой, ничего не понимающей, которая просто заглянула в глаз лошади, и в глазу этой лошади увидела весь кошмар XX века.

Это великое искусство. Это надо уметь. Будто такой пластовский пейзаж, тоже…