Сонеты лучше всего перевел Маршак, меня с этого не собьешь. Хотя это, конечно, выглядит, как кафель по сравнению с грубым таким шекспировским булыжником, но он их сделал внятными. Мне, кстати, очень нравится, как Матвеева в последние годы переводила сонеты Шекспира. Она великолепно воспроизводила шекспировскую корявость и сложность шекспировской мысли. Я считаю, что пьесы лучше всего переводил, конечно, Лозинский. Во всяком случае, перевод «Гамлета» лучший — Лозинского, тут я с матерью совершенно согласен. Это романтический, темный, туманный Гамлет. Перевод Пастернака гениален по энергии, по мускулатуре, но у Лозинского ещё, к тому же, эквилинеарный перевод, что тоже важно.

Что…

Я думаю, что отношение Твардовского к Чуковскому, как и к Маршаку, состояло из двух серьезных внутренних мотивов. С одной стороны, это было такое восхищение младшего, потому что они были старше на два, а в случае с Чуковским почти на три десятилетия. Твардовский их уважал немного по-ученически, старался старикам помочь, преклонялся перед их ещё старорежимным образованием, и так далее. С другой стороны, его многое в них раздражало. Раздражало, думаю, поколенчески. В Маршаке раздражал эгоцентризм, способность говорить только о себе. Это, кстати, раздражало почти всех, но это же было изнанкой маршаковской жизнестойкости. Его эгоцентризм был изнанкой его невероятной целеустремленности,…

Очень хорошо Слуцкий на эту тему написал:

Снег опять пошел, повалил
И с присущим бархатным тактом
этот занавес разделил
предпоследний с последним актом.

Слишком в «Гамлете» режут и колют,–
Мне приятней куда «Три сестры»,
Где все просто встают и уходят,
И выходят навек из игры.

Я всегда зимой вспоминаю вот это «Снег опять пошел, повалил». У меня в книжке о Пастернаке была попытка проанализировать «Снег идет». Ведь там, что, собственно, в этом стихотворении особенного? Сергей Никитин написал замечательную музыку на эту вещь. Оно стало восприниматься как такое свежее, прохладное, почти праздничное. Такое дуновение свежего…

Знаете, я ещё не был стар, мне трудно судить. Конечно, тут просится цитата из Межирова: «До тридцати поэтом быть почетно, и срам кромешный — после тридцати». Есть разные примеры. Лучшее, что написал Тютчев, написано после сорока. Лучшее, что написал Баратынский — поздние тексты, конечно. Первые, по-моему, довольно стертые. Лучшее, что написал Маршак — вообще все старческое. Лучшие стихи Шефнера, о котором я склоняюсь все-таки поговорить — это шестидесятые и семидесятые годы, и даже восьмидесятые, кстати. Когда я его знал, мне случалось с ним общаться очень коротко, Шефнер, мне кажется, переживал пик своей активности. И лучшие свои вещи написал после пятидесяти, не говоря уж о том, что…

Я заканчиваю эту детскую повесть — «92-й километр». Мне кажется она моей самой поэтичной прозой. И думаю, что «для подростков надо писать лучше, чем для взрослых», как сказал Маршак. Это не значит, что для взрослых надо писать хуже, но тут есть, конечно, какая-то правда. Потому что для того, чтобы подростка пробить с его могучей бронёй душевного здоровья, надо писать очень сильно, как Андерсен или как Петрушевская. Я не беру на себя такой наглости, но пытаюсь.

Из детских сегодня пишущих литераторов? Ну, кое-что хорошо у Тима Собакина, кое-что довольно интересно у Мурашовой. Ещё есть несколько авторов… Аня Старобинец, мне кажется. Вот когда она пишет для детей, она, по-моему, бывает и…

Чуковский — великий критик, хотя мне кажется, что главное его достижение — это такая «теория непрагматизма», которую по-своему подхватил Ефимов в практической метафизике. У Чуковского была такая идея, которая пришла к нему в голову в 18-летнем возрасте, он тогда же опубликовал эту статью у Жаботинкого в какой-то газете. И правильно совершенно Жаботинский ему дал опубликовать это философски незрелое, но абсолютно провидческое сочинение. Он потом всю свою жизнь построил на этой теории непрагматизма. В общем, если формулировать известным каламбуром: «Пишите бескорыстно — за это больше платят».

Иными словами, то, что человек делает ради прагматики, никогда не получается.…

Прямых влияний не было. Вообще Матвеева, как и Долина, из всех томов лирики Маршака больше всего любила третий, то есть переводческий. Я думаю, что Бернс не влиял напрямую, но тоску вы упомянули правильно. Несмотря на такую декларированную радость, подкрепленную алкоголизмом, Бернс, конечно, поэт тоски. Есть даже такой термин – «шотландская тоска», как древнерусская тоска. «Шотландская тоска» – это такая тоска вересковых полей.

Ее глупо было бы сводить к национальным или социальным причинам. Еще глупее – к биологическим, к таким похмельным. Любой, кто бывал в Шотландии; любой, кто читал шотландскую поэзию, знают эту тоску туманных полей вересковых. Ведь и Стивенсон шотландец, и…

Весь в слезах вернулся мальчик
Летним вечером домой.
«Поскорей,— зовет он маму,—
Поскорей иди за мной!

За воротами я видел
Над рекой табун коней.
Кони шумно тянут воду,
Да и солнце вместе с ней.

Нам от солнышка остался
Только краешек один!».
«Ты не плачь, мой милый мальчик,
Ты не плачь, мой глупый сын.

Сколько свет стоит, мой мальчик,
Конь к воде находит путь,
Но до солнца длинной шеи
Он не может дотянуть!».

Кстати эта же песня явно реминисцируется подсознательно у Кима «Кони хочут пить».

Солнце село за рекою.
Почернел небесный свод.
С громким ржаньем…

Если у вас ребёнок, который читает в три года, он разберётся без вас. Вообще лучше всего начинать, конечно, с Туве Янссон, с ранних и совсем детских вещей Гайдара. Вот «Пеппи Длинныйчулок» — да, в пять лет вполне. В три — не знаю. Из стихов, которые в три года… Дина Бурачевская пишет прелестные детские стихи, кстати. Их можно найти, они очень хорошие, правда. И потом, почему вам мало Барто, Маршака и Чуковского для человека, которому три года? Это и так колоссально много. Можно ему почитать хорошие переводы хороших американцев — например, Эдварда Лира, Бёрнса.