Генри Джеймс

Мне очень близка позиция Джека Лондона, который, открыв его книгу (кажется, это были «Крылья голубки»), на пятой странице воскликнул: «Да может ли мне кто-нибудь, чёрт побери, сказать, о чём всё это хитросплетение?!» Действительно, плетение словес Генри Джеймса мне никогда не было симпатично и понятно. Я знал людей… Ну, в частности Новелла Матвеева называла его лучшим, любимейшим из прозаиков конца XIX века. Я не могу, к сожалению, этого сказать.

Из всего Генри Джеймса я люблю «The Turn of the Screw», понятное дело, «Поворот винта», потому что… не только потому, что я люблю готику, а потому, что там, что ли, обозначена очень существенная проблема. Во-первых, он страшно написан,…

Видите ли, насчет Генри Джеймса я готов признать скорее бедность своего вкуса и какую-то неразвитость. Но боюсь, что я мог бы повторить суждение Джека Лондона: «Черт побери, кто бы мне объяснил, что здесь происходит?!» — когда он отшвырнул книгу, не дочитавши десятую страницу, и бросил её прямо в стену.

Генри Джеймс написал, на мой взгляд, одно гениальное произведение. Легко догадаться, что это повесть «Поворот винта». Это первое произведение с так называемым ненадежным рассказчиком, где мы, воспринимая события глазами безумной, по мнению автора, гувернантки, готовы уже заподозрить существование призраков. Я должен вам признаться, что я стою на стороне и вообще на точке…

Уайлдер на фоне американской литературы выглядит счастливым исключением, потому что американский писатель должен метаться, испытывать творческий кризис и очень много пить, и в идеале кончать с собой. Хемингуэй и Фолкнер — они заложили такую матрицу американского романа XX века. И на этом фоне Уайлдер всегда воспринимается немножечко — ну, как бы это так сформулировать?— как пай-мальчик, как мальчик из хорошей семьи. Это, конечно, глубочайшая ошибка.

Ведь проблема-то в том, что Уайлдер получил блестящее образование, учился в Принстоне, преподавал сравнительную историю литературы, воспитан на Генри Джеймсе, который был его любимым писателем и (прав, наверное, Алексей Зверев) его…

Да, понимаете, он великолепный писатель именно для подросткового возраста. Я не знаю, как бы я сегодня перечитывал «Тэсс». Пересматриваю я его с наслаждением этот фильм, потому что, во-первых, это Полански, а во-вторых, Настя Кински в молодые годы была совершенно пленительна. Как говорил Кончаловский: «Ее красота – гениальная ошибка бога, гениальная неправильность». Да, она очень неправильно красивая. Я, собственно «Париж, Техас» пересматривал ради нее. Но перечитывать «Тэсс», наверное, не надо. 

Вот. я могу сказать: у Харди  развитие поэзии и прозы шло на редкость органично. Его романы – это его расшифрованные стихи. В особенности это касается романа «Вдали от…