Видите ли, насчет Генри Джеймса я готов признать скорее бедность своего вкуса и какую-то неразвитость. Но боюсь, что я мог бы повторить суждение Джека Лондона: «Черт побери, кто бы мне объяснил, что здесь происходит?!» — когда он отшвырнул книгу, не дочитавши десятую страницу, и бросил её прямо в стену.

Генри Джеймс написал, на мой взгляд, одно гениальное произведение. Легко догадаться, что это повесть «Поворот винта». Это первое произведение с так называемым ненадежным рассказчиком, где мы, воспринимая события глазами безумной, по мнению автора, гувернантки, готовы уже заподозрить существование призраков. Я должен вам признаться, что я стою на стороне и вообще на точке…

Да понимаете, мировая литература веков двадцать бьется над разрешением вашей задачи, но я могу примерно три способа подсказать. Один, кстати, грешным делом, в интервью со мной предложил Франк Тилье, который с удивительной открытостью рассказывает о своих ноу-хау: примерно во второй трети романа исходная задачка, исходная фабульная (условно говоря, детективная) проблема должна разрешиться и обнажить находящуюся под ней другую. Он говорил: «Как мы можем, современные мастера детектива, победить главного врага — читателя, заглядывающего в конец? Выбор очень простой: читатель, заглянувший в конец, должен просто ничего не понять». Исходная задача — первое убийство или…

Мне очень близка позиция Джека Лондона, который, открыв его книгу (кажется, это были «Крылья голубки»), на пятой странице воскликнул: «Да может ли мне кто-нибудь, чёрт побери, сказать, о чём всё это хитросплетение?!» Действительно, плетение словес Генри Джеймса мне никогда не было симпатично и понятно. Я знал людей… Ну, в частности Новелла Матвеева называла его лучшим, любимейшим из прозаиков конца XIX века. Я не могу, к сожалению, этого сказать.

Из всего Генри Джеймса я люблю «The Turn of the Screw», понятное дело, «Поворот винта», потому что… не только потому, что я люблю готику, а потому, что там, что ли, обозначена очень существенная проблема. Во-первых, он страшно написан,…