Из киноведения — Марголит, недаром он получил «Белого слона». Андрей Шемякин, хотя он сейчас в большей степени документалист; Плахов, конечно. Из кинокритиков текущих мне очень нравятся все, кто пишет в «Сеанс», я очень люблю Антона Долина и как лектора, и как редактора, и как кинокритика, хотя наши мнения часто не совпадают. Я всегда с удовольствием читаю Дениса Горелова, я вообще люблю кинокритиков, потому что у них как-то больше, понимаете, профессиональной солидарности и эмпатии к творцу. Они, в отличие от литературных критиков, бывают иногда на съемках. Наш-то творческий процесс проходит одиноко, уединенно, и кроме жены и детей кто знает о том, что мы делаем? А кинокритик, киновед,…

Вы хотите от меня каких-то гиперфилософских версий. Как говорил в таких случаях Леонид Шварцман: «Я просто мультипликатор, хотя и очень старый». Но если вас интересует моя точка зрения – так это они вступили в подростковый возраст. Они, как это всегда бывает, поссорились с родителями, родители их выперли из рая, и пошли они, солнцем палимые. Он их выгнал во взрослую жизнь. Потому что как раз с познания добра и зла, если угодно, с первого секса, с ощущения того, что невинность кончилась, началась вот эта телесность, начинается взрослость. Взросление – это всегда изгнание из рая. Мы всегда будем вспоминать о потерянном рае детстве, но мы не захотим туда вернуться.

У меня в одном…

Мне очень нравится «Цвет граната», очень нравится «Легенда о Сурамской крепости». Конечно, «Тени забытых предков» — это совершенно гениальное кино, абсолютно гениальное. Это просто величайший фильм и в параджановском искусстве, и на студии Довженко. При этом я не могу сказать, что понимаю «Цвет граната», он ближе к финалу начинает мне нравится. Это коллажное такое, докинематографическое мышление, как говорит Андрей Шемякин, но я согласен с Валерием Поповым, что финальные куски «Цвета граната» — это самое чистое кино, самое настоящее чувство кино.

Да нет! Она же не была, строго говоря, киноведом, она не была, строго говоря, историком. Она была умным и бесстрашным человеком, который высказывал вслух умные и бесстрашные мнения. Идеальным критиком я, может быть, могу назвать Льва Аннинского, Аллу Латынину. Юлия Латынина, кстати, унаследовала от нее полемический темперамент. Идеальный критик — Писарев, но это человек, который живет чужим текстом, все-таки, вживается в чужой текст. Хотя у Аннинского и у Латыниной свои замечательные тексты. Потрясающий совершенно роман Аннинского об отце, «Жизнь Иванова».

Мне кажется, что критик живет все-таки чужими корнями. Он не паразитирует, но он вживается в чужой текст, это другое. Это…

«Охота на лис» — это фильм, в котором уже есть зерно большинства перестроечных драм, хотя эта картина очень ранняя (это 1979 год, если мне память не изменяет), Абдрашитова и Миндадзе. Это лучшая их картина, как мне кажется. Понимаете, я очень хорошо помню: было 50-летие Абдрашитова и Миндадзе (они ровесники, ну, почти ровесники), там праздновалась какая-то средняя дата, и параллельно праздновалось там 25-летие тандема. И вот под это дело «Большая постановка жизни» как раз вышла. И вот значит был испечён торт из восьми кусков в виде поезда, «Остановился поезд», восемь вагонов. И каждый, кто любит какую-то одну картину, должен был есть вот этот кусок. Все быстрее всех разъели «Парад планет». А мы с…

Господи помилуй! Как это нет, когда я об этом первый написал? В своё время, кстати, рецензия Андрея Шемякина блестящая на эту картину Паркера по этому роману так и называлась — «Волшебная дыра». И именно потому… Ну, о чём там речь? Просто вместо туберкулёзного санатория взят кишечный. Конечно, Бойл… А я, так сказать, имею честь лично этого автора знать, даже с ним довольно подробно разговаривал как-то в родном его университете в Калифорнии. И потом видались мы на Франкфуртской книжной ярмарке. Он вообще писатель иронический и очень широко использующий европейский опыт. Каждый его роман в той или иной степени — это пародия. «Внутренний круг» — это пародия тоже на несколько фрейдистских и…

Видите ли, конечно, значит, хотя Федерико Феллини никакого смысла не вкладывал. Он очень долго искал финал (как и Гвидо его долго ищет), а потом вдруг нашёл. Я представляю себе ужас Нино Рота, которому он пытался в конце работы над фильмом жестами объяснить, что финальный марш должен быть про то-то и вот про это. А как можно рассказать, про что там финальный марш? Ну, это одна из величайших музыкальных тем в истории. Я хорошо помню, как Андрюша Шемякин это изображает на губах — просто вообще как саксофон! Мы все его просили на бис это сделать по пьяни. Эта музыка великая — о чём она? Она о том, как искусство преодолевает кризис, о том, как оно вовлекает мир в хоровод; и главная задача всего мира — это ходить в…