Главный герой – 13-летний мальчик, главный антагонист – могущественный злодей Морган, главный предмет – талисман, пересекаются реальный и волшебный миры, Сириус Блэк и Люпин помогают герою, как и герои «Талисмана» в образе львов, и так далее».
Понимаете, вы обратили внимание на пропповские механизмы или на юнговские архетипы. В каждой сказке у героя есть волшебный помощник, в каждой сказке ему противостоит абсолютное зло. В каждой сказке герой, как правило, сиротка, чтобы усугубить его одиночество. Конечно, Роулинг опиралась при написании романа не столько на Кинга, сколько на «Копперфильда», Шарлотту Бронте и на ее героинь. Вообще, она такой синтез всех сестер Бронте: влияние Шарлотт и Эмили у нее одинаково чувствуется. Дафна Дюморье, думаю, тоже важная штука. Но мне кажется, помимо этого, у нее есть одно принципиальное новшество, которого не было у Кинга: есть ощущение, что победа добра в мире ничего не изменит. Есть ощущение, что проблема добра локальна всегда, что она никогда не может быть окончательной. Не потому, по остроумному замечанию Лукьяновой, что тогда не напишешь сиквел, когда добро победило. Нет, это хорошее коммерческое объяснение. А просто потому, что мир сильно испортился.
Понимаете, в Евангелие нет сатаны. Он появляется там дважды: один раз у Луки, другой раз – у Матфея. И он не является активным действующим лицом. Он влез в реальность и улетел. Поговорил с Христом, ему сказали: «Отойди», и он отошел. А за эти 2000 лет он по крестражам собрался, и он явлен сегодня, и поэтому мир сегодня менее уютен. Он, в каком-то смысле, менее готичен, чем мир Кинга.
Какая здесь вещь? Они же дружат, как все силы добра и все талантливые писатели. Они не испытывают не то что зависти, они ревности взаимной не чувствуют, потому что они делают общее дело. Я знаю достоверно, что после шестого тома (а может быть, раньше даже) Кинг написал Роулинг письмо, в котором писал: «Уважаемая мисс Роулинг, я никоим образом не посягаю на вашу творческую свободу, но мне представляется, что если в финале вашей книги Гарри Поттер погибнет, это может пагубно повлиять на мировоззрение целого поколения. Поэтому, понимая, что плохие финалы бывают художественно убедительнее хороших, я все-таки осмеливаюсь просить сохранить жизнь Гарри Поттеру». На что она ответила: мол, да, ваше пожелание будет учтено. Что он пройдет по краю, умрет ненадолго, но в итоге жить будет. Я не знаю, апокриф ли это, но Кинг признавался, что он такое письмо написал.
Понимаете, это ведь не показуха, как когда-то Алексея Толстого направили к Шолохову просить, чтобы в финале Григорий Мелехов пришел к красным. А Хрущев лично просил Шолохова сохранить жизнь Давыдову и Нагульнову. Это была показуха в чистом виде или идеологическое требование, как в случае с Толстым. В случае Кинга была уверенность в том, что трагический финал книги может обломать мировоззрение (действительно обломать) целому поколению. Лично мне (не хочу сказать, что я дальновиднее Кинга) было понятно после третьей книги, что Гарри Поттер умрет и воскреснет, что евангельский архетип там прорисован и не может не быть. Это совершенно 100 процентов. Но всегда есть надежда, что именно художественная литература, как голос Сивиллы Трелони, окажется пророческим, что битва за Хогвартс будет выиграна. И опять-таки, что важно: зло не было уничтожено извне, зло уничтожило само себя. Он не знал, что у них палки-близнецы. И он познал заряд своей палки в себя. Сложная там игра. Зло сыграло главную роль в своем самоуничтожении. Уничтожить его нельзя, можно его загнать в ту ситуацию, где оно самоуничтожается.
