Войти на БыковФМ через
Закрыть
Литература

В рассказе Брэдбери «Вельд» родители купили детям волшебную комнату, а потом выключили её — их встревожило психическое состояние детей. Дети не могли смириться с запретами и сделали так, чтобы родителей сожрали. Нужно ли запрещать то, что до этого было разрешено?

Дмитрий Быков
>100

Нет. Понимаете, эта коллизия правильно вами показана, но тут как бы не так опасно запрещать разрешённое. Это опасно, но не всегда ведёт к фатальным последствиям. А вот после долгого запрета разрешать — это почти всегда путь к срыванию крыши. Изначально не надо запрещать, потому что все запреты придётся потом отменять. Запрет — это попытка затормозить движение времени, а его тормозить бессмысленно.

Поэтому, вот смотрите, в России всегда, когда отменяют цензуру — тут же после этого рушится государство, или во всяком случае оно переживает серьёзные катаклизмы. Точно так же… Поэтому не надо вводить цензуру. Вообще отмена запрета любого всегда задевает очень много соседних сфер жизни, а не только ту, которая непосредственно касается этого запрета. Вот точно так же и сейчас, я абсолютно уверен, когда в России в скором времени начнут отменяться запреты (ну, статья за экстремизм и прочие), когда станет можно говорить, сила взрыва, который за этим последует (взрыва сначала, конечно, интеллектуального), она будет огромна. Но дело в том, что этот интеллектуальный взрыв может расшатать основы государства, потому что государство было построено на запрете.

Поэтому не так опасно запрещать, как опасно разрешать. А чтобы не возникало этой ситуации, не нужно всё время обкладывать человека флажками, не нужно на каждом шагу громоздить колючую проволоку, не нужно запрещать дискуссию, потому что потом разрешение этой дискуссии может вас довольно далеко завести. Вот именно в этом опасность всех запретов.

Отправить
Отправить
Отправить
Напишите комментарий
Отправить
Пока нет комментариев
Согласны ли вы с мнением, что Владимир Сорокина пишет о маргинальных вещах, а сам ничего страшнее банкета не видел? Есть ли у него травма, или это всё игра?

У Сорокина есть серьезная травма. У него их много, и главной травмой было его советское детство. Он много повидал в жизни тяжелого и страшного. Это касается и советского школьного воспитания, и диссидентства, и обысков, и арестов. Не забывайте, что первая сцена в «Норме» написана на личном опыте.

Сорокин был запрещенным писателем. Потом Сорокина травили уже «Идущие вместе», потом Сорокина травили пришедшие им на смену, разнообразные приползшие. Сорокина и действительность травмирует. Он человек чуткий и, как все чуткие люди, он эмпатичен и реагирует на мир достаточно болезненно.

Вообще, понимаете, разговоры о том, кто что страшного видел… Один человек побывал в концлагере и…

Не могли бы вы рассказать об отношении Владимира Набокова к богу?

Целая книга написана об этом, это книга Михаила Шульмана «Набоков-писатель», где подробно расписано, что главная идея Набокова — это потусторонность. Во многом есть у меня стилистические претензии к этой книге, но это мое частное дело. Мне кажется, что творчество Набокова в огромной степени растет из русского символизма и, в частности, «Pale Fire» был задуман именно как пересказ «Творимой легенды». Почему-то эти связи с Сологубом совершенно не отслежены. Ведь королева Белинда, королева дальнего государства на севере, которая должна была стать двойником жены Синеусова в недописанном романе «Ultima Thule», и история Земблы, которую рассказывает Кинбот-Боткин,— это все пришло из «Творимой…