Войти на сайт через
Закрыть
Можно ли сказать, что Томас Венцлова влиял на Бродского 80-90-х годов?
Дмитрий Быков
>100

Я не думаю, что Венцлова влиял в это время. Я думаю, он влиял тогда, когда написан посвященный ему «Литовский ноктюрн». Дело в том, что поздний Бродский – в этом тоже залог его драмы – влиял в основном сам на себя. Он нашел интонацию, искал разные ее грани, ее эксплуатировал и с ней работал.

Я думаю, что время интенсивного роста Бродского – это конец 60-х, времена «Школьной антологии». Когда вместо этого избытка темперамента и страсти появилось ледяное спокойствие, когда избытое темперамента заменился избытком скепсиса. А второй период бурного роста – это период «Урании», 1985-1989 годы. И я не думаю, что это было влияние Венцлова. Венцлова чем мог повлиять как поэт? Мыслью, напряженностью мысли, а в этом смысле Бродский, конечно, был учеником английских метафизиков и польских поэтов. Прежде всего  – Тувима, Галчиньского и Чеслава Милоша. Он польскую поэзию с ее иронией жесткой, с ее чувством победы через поражение, с ее своеобразным ресентиментом, – он ее воспринял довольно глубоко, особенно польскую поэзию поражения.

Норвид, столь любимый им,  – это поэт поражения, период раздавленных варшавских восстаний. Точно также и польская послевоенная поэзия, хотим мы того или нет,  – это не поэзия победителей. Это, если уж на то пошло, поэзия заложников. Когда ты освобожден, это совсем не то, когда ты победил. Это другая история. Я думаю, что эти интонации на Бродского очень сильно влияли. Или, если говорить в его манере, «в чрезвычайно значительной степени».

А вот сказать, что на него влиял Венцлова… Понимаете, Венцлова – особенно в переводах Ани Герасимовой (Умки), в лице которого он нашел совершенно гениального интерпретатора, – поэт христианской гармонии душевной. Он очень такой гуманный, он очень доброжелательный и как человек (слава богу, я с ним знаком), и как поэт. Ну и потом, он все-таки сын довольно известного поэта Антанаса Венцлова. В Литве его называли «птенец соловья». Это накладывает тоже определенный отпечаток, когда ты растешь в литературной среде, когда тебя воспитывает крупный поэт, когда в тебе не копится эта ртуть разочарования и сопротивления. Главная опасность ртути, как мы знаем, – это то, что она имеет свойство накапливаться в организме. И как раз разочарование и усталость той же природы.

Венцлова до старости лет сохранил в себе удивительно много чистоты и иллюзий, это то вещество, из которого делается поэзия. Цинизм, как мне кажется, не всегда хорошо, хотя это тоже довольно яркая поза.

Отправить
Отправить
Отправить
Напишите комментарий
Отправить
Пока нет комментариев
Как Владимир Набоков относился к Михаилу Булгакову?

«Мастера и Маргариту» он, думаю, не читал. Потому что он уже тогда, по-моему, не очень знакомился с русской литературой. И вообще, понимаете, он к старости утратил какие-то рецепторы, которые позволяют воспринимать новое. Он немножко закоснел. Судя по проблематике и стилю «Оригинала Лауры» (или «Происхождения Лауры»), он варился в котле своей молодости, в каких-то прежних своих идеях. Но мы не можем требовать от человека на 8-м десятке, чтобы он оставался юношески свеж.

Бродского он не понял и не воспринял совершенно. А Булгаков… Ну вот представьте себе, что он читает «Мастера и Маргариту». Для человека XIX века, причем внимательнейшим образом читавшего Сологуба, это такие «Навьи…

Как вы оцениваете творчество Алексея Дидурова? Почему в книге «Легенды и мифы Древнего Совка» 60-е описываются как нищета, криминал и безнадёга, а у Аксёнова совсем иначе?

У Аксёнова 60-е были другими потому, что Аксёнов, старший друг Дидурова, был в это время в «Юности» членом редколлегии, царём и богом, самым известным прозаиком в СССР. А Лёша Дидуров был в той же «Юности» у Полевого подмастерьем, стажёром, который иногда, если повезло, печатал рассказики и корреспонденцию, а большую часть — просто ходил и любовался на великих.

Вот он Бродского один раз там видел в красной ковбойке. Он хорошо помнил (Дидуров об этом рассказывал), как Полевой попросил у Бродского заменить в стихотворении «Народ» слова «пьяный народ» или «пьющий народ», а Бродский очень обрадовался, что у него появился предлог забрать это стихотворение (надо правду сказать, чудовищное…

Иосиф Бродский однажды сказал, что родителем рифмы является эхо — что ещё может сподвигнуть поэтов писать в рифму?

Бродский утверждал, что главное в рифме — это её мнемоническая функция. То есть это непосредственное участие рифмы в запоминательном процессе. Как доказали многие (особенно много на эту тему писал Михаил Гронас, хотя, мне кажется, это вещь довольно очевидная, но и очевидные вещи надо напоминать), рифма особенно актуальна в тех системах, где так или иначе подвергается эрозии, давлению письменная функция поэзии, письменный её вид. Где стихи становится опасно переписывать от руки, где их изымают при обыске, где запрещаются книги,— там великая функция мнемоническая, там их проще запоминать. И обратите внимание, рифмованные стихи выжили прежде всего там, где их надо было передавать…

Не является ли книга Соломона Волкова «Диалоги с Бродским» вашей настольной? Не кажется ли вам, что вы ориентируетесь в своих рассуждениях и в самом их способе на Иосифа Бродского или сознательно подражаете ему?

Нет, что вы? Книги-интервью, книги устных рассуждений, разговоров — они есть и с Лемом, есть и с Набоковым («Strong Opinions»), да и с кем только нет. И я сейчас как раз, когда сам составляю «Один» — книжку, которая скоро выйдет в издательстве «АСТ», я надеюсь,— я как раз стараюсь педалировать там, усилить какие-то моменты устного общения. Я не собираюсь приглаживать устную речь до письменной.

Что касается аналогий с Бродским. У меня, конечно, есть эта книга, настольной она не является. Есть у меня ещё и большая книга интервью с Бродским «Иосиф Бродский. Большая книга интервью», Валентина Полухина. Есть вообще довольно много его текстов, в разное время высказанных и напечатанных, и…

Что имел в виду Иосиф Бродский, говоря, что «Новые стансы к Августе» — дело всей его жизни?

Ну, во-первых, это стихи, начиная с 62-го года. Так или иначе, всю свою взрослую сознательную поэтическую жизнь он посвящал стихи двум людям — Иисусу Христу и Марине Басмановой. На Рождество он каждый раз писал поздравления Господу, которого воспринимал, я думаю, прежде всего в его человеческом измерении. И каждый год он писал стихи Марине Басмановой.

В чем здесь проблема? Почему он это называет «делом жизни»? Я думаю, в двух аспектах. Во-первых, это дело жизни в самом буквальном смысле, потому что он всю жизнь эту женщину любил и всю свою поэзию, так или иначе, построил вокруг своей любовной драмы как гиперкомпенсацию за любовную неудачу.

Вообще я много раз говорил, что главная идея…

3401
одобренная цитата
12020
цитат в базе
28.3%