Как вы относитесь к Бобу Дилану?

На самом деле они были, наверное, ещё опаснее для советской власти. А почему в СССР вообще не очень «прикармливали» левое искусство? А почему американские нонконформисты вызывали здесь известную оторопь? Почему Боб Дилан, пацифист, не был постоянным гостем Советского Союза, а для того, чтобы привезти Бреля, требовалось влияние и пробивные способности Евтушенко (если брать французов)? Дело в том, что Q-фактор — «фактор качества», как это ещё называется — это в СССР всегда было под большим подозрением, потому что талантливый и честный художник, даже если он приезжал «оттуда», он ведь не ограничивался никогда разоблачением своей родины, он начинал честно говорить ещё и о том, что видел…

Грех сказать, но Леонард Коэн, хотя я понимаю, что Дилан — явление более значительное, но просто Коэн мелодичнее, что ли, попроще, пооднообразнее. Может быть, он мне и симпатичен поэтому. Стихи у него вполне традиционные. Я понимаю, что Дилан большой поэт, большой, настоящий поэт, и своего Нобеля вполне заслуживший. Но Коэн как поэт более герметичный, более рефренативый, если угодно, более уютный.

Я не думаю, что она талантливее. Наоборот, я думаю, что он на нее очень позитивно повлиял. Кортнев вообще, по-моему, человек исключительно одаренный, и я вот ему сказал, что первый признак его одаренности — то, что в его присутствии люди умнеют, становятся талантливее. В том, что его влияние, сама эманация его личности как-то заставляют в его присутствии как-то подниматься и показывать свой максимум. Он человек не простой, но очень доброжелательный, щедрый и феноменально одаренный. Я очень Кортнева люблю: и песни его, и поведение, и музыку, и все.

Но Богушевская, как мне кажется, когда она была под его влиянием и в его орбите, выпустила «Книгу песен», и это замечательный альбом. Правда,…

Как раз Кохановский сделал прекрасную книгу «Всё не так, ребята…», где собрал порядка 50 разных мемуарных свидетельств о Высоцком. И там, понимаете, выясняется странная вещь. Выясняется, что Высоцкого-человека почти никто не помнит. Помнят песни, первые знакомства с ними, помнят роли, а как человек… Он не только не занимался жизнетворчеством, а он вообще, кажется, почти не жил. Он только снимался, пел, страшно много концертировал, довольно много сочинял (хотя меньше, чем ему хотелось бы), но Высоцкого-человека почти нет. Нет остроумных реплик, нет мучительных романов.

Романы были в основном, надо сказать, довольно потребительские — ну, такое удовлетворение физиологической…

Ничем абсолютно. Все кумиры всегда отличаются способностью просчитать на ход вперед. Совпасть со временем, но угадать, что будет. Да, это вполне. Я не понимаю, что такое Моргенштерн, но, если нравится детям, то, наверное… Мои школьники мне пытались объяснить, почему это прекрасно, но я все равно не понял. Просто мне нравится, что они слушают. А вот Монеточка, например, у меня вызывает восторг, «Я переживу» — это просто великие стихи. Вообще Монеточка классная. Я всегда буду благодарен сынку что он — ему еще было 17 — после первого ее альбома он сказал мне, это класс.

Там показан не Псой. Там некий гибрид из Псоя Короленко и Шиша Брянского — такой Пшиш Коробрянский. Написан с большой любовью, честно вам скажу. Псой там, кстати, вполне положительный.

Что-то в творчестве и в манере Короленко (Павла Лиона) меня раздражает, что-то восхищает. Некоторые его песни, такие, как «Будущего нет» или «Невский проспект», меня восхищают. У них прекрасный мотив — привязчивый, трудно отвязаться. Шиша Брянского я тоже очень люблю и как поэта, и как автора-исполнителя. Опять-таки, многие песни Псоя мне кажутся совершенно пустыми, а некоторые замечательно глубокими. То есть да, это очень интересно.

Что никогда не нравился — понимаете, но ведь он не пряник,…

Очень хочу и, наверное, сделаю, потому что Шклярский — абсолютный кумир моего сына. Когда на запись одного музыкального эфира надо было Шклярскому вопросы задавать, я взял Андрюшу, и я хорошо помню, с каким обожанием тот на него смотрел. Шклярский вообще важный персонаж моей молодости, и пикниковские песни, в особенности, конечно, «Египтянин» или «Фиолетово-черный», — это на меня производило впечатление. Да и я помню, как в клуб «Ротонда» ходил на его сольный концерт. Нет, Шклярский замечателен. Понимаете, он всегда в черных очках, да и в жизни он такой же, он не очень любит исповедоваться. Поэтому разговаривать с ним трудно.

Окуджава – бессмертен, это факт. Именно потому что он жанр основал, перенес его на русскую почву. Вот Брассенс, которого сам Окуджава называл «незнакомым другом» (они лично не были знакомы фактически, но они знали друг о друге, «он верит в знанье друг о друге предельно крайних двух начал»)… Я думаю, Окуджаве бессмертие гарантировано именно потому, что он сумел фольклорную амбивалентность, неоднозначность, загадочность, параллельность развития куплета и рефрена, – он сумел это сделать достоянием русской поэзии. Кто из нынешних будет бессмертен, кого из нынешних будут читать? Найденко в Одессе, это поэт огромного значения. Я думаю, что большое будущее есть у некоторых…

Две вещи. Во-первых, я серьезные потенции вижу и у русского рока, и у русского рэпа. Потому что это новый извод авторский песни, ничего дурного в этом нет. Вторая вещь – это блоги, «авторская песня в прозе», как стихотворения в прозе. Некоторые блогеры, некоторые авторы дают мне, безусловно, ощущение нового жанра. Вот Денис Драгунский в свое время популяризовал такой жанр, как «рассказ на одной ладони». То есть это рассказ, который можно накрыть ладонью одной руки. Тридцать строк максимум. Вот я думаю, что Денис Драгунский – это проза будущего, многих блогеров он научил.

Второй автор такого же класса – это Елена Долгопят. Она сценарист, но она принесла в прозу… Вот, это очень важно: она…