Войти на БыковФМ через
Закрыть
Литература

Что вы думаете об авторе социальной фантастики — Итало Кальвино?

Дмитрий Быков
>100

Ну, видите ли, была мне всегда была интересна личность Итало Кальвино в связи с одним романом — «Если однажды зимней ночью путник». Интересна она мне была в связи с тем, что там стартовый замысел довольно похож на замысел «Квартала», но он ушел в совершенно другую сторону. И в результате книга, главным героем которой является читатель, осталась ненаписанной. Хотя как раз сейчас английские переводчики «Квартала» меня спрашивали в этой связи: как я отношусь к Итало Кальвино? На меня совершенно не повлияла эта книга, потому что я её прочел уже тогда, когда «Квартал» был придуман. Прочел специально для того, чтобы проверить, нет ли совпадений. Совпадений нет.

Потому что Итало Кальвино, с самого начала обращаясь к читателю, очень быстро отказывается от этой идеи — провести его по разным кругам, и начинает излагать совершенно другую, довольно темную конспирологическую историю о том, как читатель и читательница находят обрывки девяти спрятанных романов, названия этих романов обнаруживают странное сходство и образуют общую фразу: «Если однажды зимней ночью путник, глядя с большой высоты и не убоявшись головокружения, посмотрит на залитую лунным светом равнину, пересечение линий около какой-то разверстой ямы, то не задастся ли он вопросом: что меня ждет?».

Это все интересно, таинственно, забавно. Забавны вымышленные государства там, вымышленная тоталитарная латиноамериканская страна, в которой происходит действие одного из этих девяти фрагментов. Забавна вымышленная, точнее, существовавшая недолго в Европе другая страна. Все это очень по-своему увлекательно. Но я боюсь, что эта вещь чересчур раздергана, чтобы быть страшной и таинственной.

Хотя очень многие из нее идеи — ну, слишком густо и слишком, может быть, хаотично в ней выраженные — они вдохновляли такие книжки, как, скажем, «S» Джей Джей Абрамса или, допустим, какие-то произведения… «Why Come to Slaka?», или «Обменные курсы» вот этого Малькольма Брэдбери, замечательного однофамильца фантаста. Малькольм Брэдбери вообще мне кажется очень хорошим прозаиком. Наверное, не без влияния Итало Кальвино он работал. И многие работали. Но сам Итало Кальвино от этого не делается более читабельным.

К сожалению, я не читал у него вот эту трилогию — «Барон на дереве» или «Раздвоенный виконт». Третью книгу не помню. Это все прошло мимо меня. Но Итало Кальвино — замечательный прозаик. Особенно мне нравится то, что он вышел из Компартии Италии после событий в Венгрии 56-го года и резко пересмотрел отношение свое к предыдущему опыту. Нравится мне, кроме того, что он воевал в отряде гарибальдийцев. Вообще человек чрезвычайно интересный и мало проживший. Итало Кальвино — один из любимых писателей Бродского, кстати.

Отправить
Отправить
Отправить
Напишите комментарий
Отправить
Пока нет комментариев
Почему так мало романов вроде «Квартала» с нетипичной литературной техникой?

Понимаете, это связано как-то с движением жизни вообще. Сейчас очень мало нетипичных литературных техник. Все играют как-то на одному струне. «У меня одна струна, а вокруг одна страна». Все-таки как-то возникает ощущение застоя. Или в столах лежат шедевры, в том числе и о войне, либо просто люди боятся их писать. Потому что без переосмысления, без называния каких-то вещей своими именами не может быть и художественной новизны. Я думаю, что какие-то нестандартные литературные техники в основном пойдут в направлении Павла Улитина, то есть автоматического письма, потока мысли. А потом, может быть, есть такая страшная реальность, что вокруг нее боязно возводить такие сложные…

Возможна ли война между людьми и люденами из книги Братьев Стругацких «Волны гасят ветер»?

Нет, конечно. Правильно совершенно писал Борис Натанович, что цивилизация, оперирующая энергиями порядка звездных, просто не заметит нас. Мы для нее — «пикник на обочине», муравьи. Понимаете? Что такое для муравьев брошенная нами тарелка? Вот так и здесь. Поэтому я думаю, что война между людьми и люденами или война с инопланетной цивилизацией невозможна потому, что мы, слава богу, находимся на разных планах существования. У меня в «Квартале» есть об этом целая глава. Мы им незаметны. Они просто исчезнут, мы их не увидим. Мне кажется, что это великое спасительное приспособление. Для многих людей, которые бы меня уничтожили, я просто незаметен. Они хотели бы меня уничтожить, но они меня не видят.…

Почему вы хвалите писателей, искавших новые формы, а сами не используя в своих произведениях довольно традиционное повествование?

Ну, «Квартал» не традиционен хотя бы уже потому, что это книга другого жанра — это проживание, а не роман. Вы должны её проживать в процессе её чтения, вы — её главный герой. Вот в этом заключается новаторство. А написана она как раз довольно понятным образом, чтобы вы могли это проживание в мой любимый период — с 15 июля по 15 октября, вот такой ранней осенью,— осуществить. (Может быть, потому, что этот период сейчас соответствует моему самоощущению.) Кстати говоря, спасибо всем, кто присылает трогательные отчёты о прохождении «Квартала», рассказывает о том, как избавился от депрессии, выгодно женился, уехал за границу и нашёл работу. Спасибо, братцы! Я знал, что это действует.

Что касается…

Что вы думаете о творчестве Жоржа Перека?

Он, собственно, известен мне только с одной стороны, хотя у него было очень много замечательных историй. Даже название одной его вещи мне кажется стоящим… Мне кажется, даже читать ее необязательно — «Какой мопед с хромированным рулем в задней части двора?». Мне кажется, это как у Грина — скажем, «Синий каскад Теллури» или «На облачном берегу» — название уже такое небесное, что не нужно никаких текстов, хотя сами рассказы тоже гениальные.

У него я читал один роман — «Жизнь, способ употребления». Читал по-английски, потому что он как-то попался мне под руку в Чикаго, и я его купил. Купил потому, что я тогда писал «Квартал» — ну, придумывал «Квартал», и мне интересны были разные экзотические…

Не кажется ли вам, что популярность вашего романа «Орфография» могла бы быть выше, если бы он был короче?

Нет, нельзя было. Популярность книги такая, какая есть. её знают и любят те, кому она близка. И хорошо, что она отфильтровывает тех, кому её не надо. Это книга не для всех людей, книга для людей специальных; книга, относящаяся к специальному времени, когда её проблематика была актуальна. А в общем, циклично все, и она, наверное, будет актуальна когда-нибудь, наверное, опять.

А что касается того, что она так сделана. Она ведь иначе не могла быть построена. Там две части машина собирается, а в третьей она едет. Конечно, меня самого в этом романе несколько отталкивает его литературность, но там очень много брошено подсказок, подмигиваний читателю, выстроена как бы такая сеть аллюзий…

В «Квартале» вы писали, что жанр беседы уходит в прошлое, что часто не с кем поговорить. Что вы имели в виду?

Что касается коммуникации. Это, понимаете, личное дело. Это не то что есть такая тенденция, что становится труднее коммуницировать, что меньше хочется коммуницировать. Это, может быть, моя личная проблема: мне все меньше хочется балаболить. Но вот то, что мы сейчас делаем, не в счет: мы ведем разговор на серьезные темы.

Но я ненавижу слушать и участвовать вот в этих разговорах, которые ни о чем, когда люди готовы часами пережевывать одну и ту же информацию, как у Зощенко: «И вот она едет к мужу у Екатеринодара (или Краснодара). И вот, значит, едет она к мужу, значит, едет она к мужу, с ней ребенок, и вот она с ним едет».

Я думаю, что это довольно бессмысленно. Мне тяжелы эти бессмысленные…