Войти на БыковФМ через
Закрыть
Литература

Что вы думаете о творчестве Юрия Вяземского?

Дмитрий Быков
>250

По-моему, он блестящий совершенно автор, и особенно ранние его сочинения мне нравятся. Я знаю, что для писателя сомнительный комплимент, когда хвалишь его ранние вещи. Но мне очень нравились и «Сладкие весенние баккуроты». Очень жаль, что этот цикл не завершен, надеюсь, он его еще закончит. Но Вяземский великолепный парадоксалист, он ставит острые проблемы, он психолог, его рассказ «Бэстолочь» потряс меня когда-то.

Мне очень жаль, что он так много времени уделяет науке и так мало времени художественному творчеству, но я когда-то с живейшим интересом читал первые два (тоже из семи задуманных) тома «Вооружение Одиссея», где он идеи отца развивает. Нет, он блестящий писатель, и всегда был мне крайне интересен. Не говоря уже о том, что и как к человеку я отношусь к нему с большой симпатией.

Отправить
Отправить
Отправить
Напишите комментарий
Отправить
Пока нет комментариев
Кто ваш самый любимый персонаж в литературе? А кто, напротив, вызывает у вас отторжение? Могли бы вы назвать Передонова из романа Фёдора Сологуба «Мелкий бес» одним из самых неприятных персонажей в литературе?

Передонов – нет, наверное, знаете, какие-то люди, делающие сознательное зло. Передонов – мелкий бес. А вот такие персонажи вроде Мордаунта из «Трех мушкетеров». Но это инфантильный очень выбор.

Я боюсь, что тип человека, который я ненавижу (тот, кто высмеивает чужие слабости, злораден, ненавидит чужую слабость, не способен к умилению, а только к нанесению ударов по самому больному месту).

Я думаю, что у Юрия Вяземского в «Шуте» этот тип обозначен. Я с ужасом узнал от Юрия Павловича, что это автопортрет. Потому что Вяземский не такой. Но вообще говоря, шут – это тот герой, которого я ненавижу. Но в фильме Андрея Эшпая – это семейная картина, гениальный фильм абсолютно, мало кому…

Как вы относитесь к творчеству Юрия Вяземского? Согласны ли вы с его словами к сборнику «Бэстолочь»: «Многие мои читатели пишут, что герои не устарели»?

Я вообще считаю, что ранняя проза Вяземского блистательна. У меня сложное отношение к его прозе поздней, хотя «Баккуроты» — замечательная вещь, по-моему. И мне его «Вооружение Одиссея» кажется книгой тоже довольно сложной, и со многим я там не могу согласиться, и стилистически она вызывает у меня вопросы. Ну, она и не закончена, там из семи томов написано два.

Но вопрос совершенно не в этом. Мне безумно интересен Вяземский сам как сложный и разнообразный человек, как новая инкарнация вот того самого Шута, много раз переродившегося, которого он описывает.

Мы же с ним много разговаривали, на кафедре МГИМО я работал у него там. И меня много раз занимала эта вещь: вот работаю с человеком,…

Почему после книги Вяземского «Банда справедливости» остается впечатление, что бороться с хамством бесполезно? Зачем в финале альтер эго автора отдаёт трёшку шпане?

Он сломлен, он смирился. Понимаете, очень многие тогда, не только Вяземский, но вот и Житинский в частности, видели гораздо больше опасностей в сопротивлении, чем в непротивлении. А с другой стороны, скажем, Александр Кабаков тогда в «Подходе Кристаповича» очень убедительно (тоже подпольная была проза, не напечатана тогда была, ну, те же самые восьмидесятые годы, их начало) доказал, что терпеть гораздо более растлительно для души, чем сопротивляться. Вот у Вяземского и отчасти у Житинского в «Потерянном доме» (помните, где герой переступает через гору дерьма, вот этот создатель тайной народовольческой организации) опасность борьбы. Да, наверное, Вяземский прав. Так начнёшь бороться —…

Можно ли сказать, что Валя из фильма «Шут» Эшпая — это Гена Шестопал из фильма «Доживём до понедельника» Ростоцкого?

Мне случалось с Игорем Старыгиным обсуждать примерно смысл, который заложен в фильм «Доживём до понедельника», потому что это непростая картина, это фильм о крахе романтизма 60-х годов. Старыгин очень чётко формулировал замысел фильма: «Это фильм об историке, который устал преподавать эту историю». То есть об историке, который устал от повторяющихся штампов, устал от бесполезности его работы. Помните, он говорит: «Мой КПД мог бы быть гораздо выше». Там драма в другом. Генка Шестопал — он же поэт, романтик, вполне себе положительный герой, который противостоит Косте Батищеву, пытаясь каким-то образом утвердить всё-таки прежние романтические ценности. История Вали…

Почему шут из повести Юрия Вяземского «Шут» закончил тем, что поразил симпатичных ему людей? Что это за странное явление — шутовство?

А это всегда так бывает. Если вы долго защищаетесь от мира, он начинает стрелять по своим. Что касается того, почему появилась такая вещь. А это появился такой советский мальчик, страшный представитель последнего поколения, людены и их шутены. Вяземский же это как раз — тоже представитель великого поколения, родившийся одновременно с Пелевиным, вот с Щербаковым, родившиеся в начале 60-х, ну или в конце 50-х. Они родились для великих дел, они очень умные. И выродившаяся империя в них вдохнула все свои умения. Но как-то им не пришлось этого применить. Их жизнь переломилась.

Шут — это человек, который живет в мире тотального цинизма, тотальной подмены. А чего вы от него ждете? Вы ждете от него…

Какие триллеры вы посоветуете к прочтению?

Вот если кто умеет писать страшное, так это Маша Галина. Она живет в Одессе сейчас, вместе с мужем своим, прекрасным поэтом Аркадием Штыпелем. И насколько я знаю, прозы она не пишет. Но Маша Галина – один из самых любимых писателей. И вот ее роман «Малая Глуша», который во многом перекликается с «ЖД», и меня радуют эти сходства. Это значит, что я, в общем, не так уж не прав. В «Малой Глуше» есть пугающе страшные куски. Когда там вдоль этого леса, вдоль этого болота жарким, земляничным летним днем идет человек и понимает, что расстояние он прошел, а никуда не пришел. Это хорошо, по-настоящему жутко. И «Хомячки в Эгладоре» – очень страшный роман. Я помню, читал его, и у меня было действительно физическое…

Нравится ли вам экранизация Тома Тыквера «Парфюмер. История одного убийцы» романа Патрика Зюскинда? Можно ли сравнить Гренуя с Фаустом из одноименного романа Иоганна Гёте?

Гренуя с Фаустом нельзя сравнить именно потому, что Фауст интеллектуал, а Гренуй интеллекта начисто лишен, он чистый маньяк. Мы как раз обсуждали со студентами проблему, отвечая на вопрос, чем отличается монстр от маньяка. Монстр не виноват, он понимает, отчего он такой, что с ним произошло, как чудовище Франкенштейна. Мозг – такая же его жертва. Маньяк понимает, что он делает. Более того, он способен дать отчет в своих действиях (как правило).

Ну а что касается Гренуя, то это интуитивный гений, стихийный, сам он запаха лишен, но чувствует чужие запахи. Может, это метафора художника, как говорят некоторые. Другие говорят, что это эмпатия, то есть отсутствие эмпатии. По-разному, это…

Какого американского писателя нельзя миновать при изучении сегодняшней литературы?

Тут довольно спорны мои мнения. Мне кажется, что Хеллера никак нельзя миновать, и позднего Хеллера в том числе, хотя наиболее известен ранний и средний, то есть «Уловка-22» и «Что-то случилось». Но мне кажется, что и «Picture this» и «Closing Time», продолжение «Уловки», и последний автобиографический роман — мне кажется, это безусловно читать надо. Мне кажется, из Дэвида Фостера Уоллеса необязательно читать все, но по крайней мере некоторые эссе и рассказы, этого не минуешь никак. «Corrections» Франзена, мне кажется, тоже нельзя миновать никоим образом. Кстати говоря, «Instructions» Адама Левина тоже хорошо было, очень занятная книга, хотя чрезмерно затянутая, на мой взгляд. Ну и «Тоннеля»…