Вот о Кареле Чапеке я, наверное, в следующий раз поговорю. Понимаете, я Карела Чапека больше всего люблю не за рассказы, там «Рассказы из левого кармана», «Из правого кармана», и даже не за «Войну с саламандрами», которая, кстати, немножко недопонята. Говорят, что это роман о фашизме, но как-то не очень понимают, что имеют в виду. Мне кажется, что это роман о гастарбайтерах, если уж на то пошло, и о психологии людей, которые используют других. Роман о психологии рабства. Стоит подумать об этом. Для меня главное его произведение — это так называемая «философская трилогия»: «Кракатит», «Гордубал», «Метеор». Во многом из «Метеора», как мне кажется, вырос «Английский пациент» Майкла Ондатже, история та же. А в свою очередь, «Метеор» вырос из рассказа Максима Горького «О тараканах», где делается попытка реконструировать жизнь мертвого человека: вот он лежит среди дороги, и он пытается про него рассказать. В «Метеоре» есть жертва катастрофы, где пытаются реконструировать его путь, последние сутки его жизни. Непонятно, куда залетел, откуда прилетел, как погиб,— такая мрачная очень история, и сильно написанная. «Кракатит» был моим любимым романом в юности, в детстве. Вот о Кареле Чапеке я, может быть, поговорю.
О «Московской саге» Василия Аксенова не могу при всем желании, потому что не перечитывал очень давно. И хотя сам Василий Аксенов гордо говорил, что американские газеты сравнивают её с «Войной и миром», тут же всегда добавляя, что американские критики ничего не понимают, потому что это роман традиционный, а вот «Кесарево свечение» — это роман правильный, полироман, полифонический. Я согласен, что «Кесарево свечение» — замечательная книга, а «Московская сага» — это, как вам сказать, довольно плоское произведение, в сущности, сериальное.