Интим

Знаете, книгу, которая является для вас наваждением, которая вас волнует, мучает и от которой вы не можете оторваться, нельзя бросить. Ее можно оставить, как оставляем мы ремонт. В принципе, ремонт завершить нельзя, нельзя закончить уборку в квартире, особенно когда по твоим следам делает Бэбз и вносит свою гармонию в твою. Нельзя закончить книгу, книга всегда несовершенна. Для меня это в свою очередь так мучительно потому, что я сейчас сижу и перекраиваю «Интим»: туда кусок впишу, сюда кусок впишу. Я понимаю, что я порчу, а вместе с тем понимаю, что без этого роману не обойтись.

Мне ни одна вещь не давалась так трудно, потому что это послевоенный роман. Он пишется во время войны, но рассчитан…

Это довольно просто. Меня вот как-то спросили в одном интервью, а что бы я предпочел — страстный секс или такую любовь-взаимопонимание? Да понимаете, это же вещи взаимообусловленные, их противопоставить-то так же невозможно, как свободу и порядок. Какой же может быть страстный секс без любви и взаимопонимания? Это такая гимнастика. А я человек довольно ленивый в этом смысле. То есть мне кажется, что без какой-то… Ну, как вам сказать? Секс — это дело такое человеческое, все-таки основанное на взаимопонимании. И я очень, кстати, люблю при нелюбви активной к самой картине, я очень люблю тот эпизод в «Сало́», где мальчик и девочка пытаются как-то приласкать друг друга вместо того, чтобы мучить. Это…

Знаете, книгу, которая является для вас наваждением, которая вас волнует, мучает и от которой вы не можете оторваться, нельзя бросить. Ее можно оставить, как оставляем мы ремонт. В принципе, ремонт завершить нельзя, нельзя закончить уборку в квартире, особенно когда по твоим следам делает Бэбз и вносит свою гармонию в твою. Нельзя закончить книгу, книга всегда несовершенна. Для меня это в свою очередь так мучительно потому, что я сейчас сижу и перекраиваю «Интим»: туда кусок впишу, сюда кусок впишу. Я понимаю, что я порчу, а вместе с тем понимаю, что без этого роману не обойтись.

Мне ни одна вещь не давалась так трудно, потому что это послевоенный роман. Он пишется во время войны, но рассчитан…

Это рассказ непростой, не очевидный. У меня, слава тебе господи, автор просто был под рукой, я всегда мог его спросить, но Веллер не очень любит именно об этом рассказе распространяться, потому что там хитро сделано. В чем главная загадка этого рассказа? Герой пробует вести себя по-разному. Он находит кошелек, кошелек ему платит. Причем никогда непонятно, сколько он заплатит и за что.

Иногда герой начинает делать добрые дела и не получает ни гроша, иногда ведет себя как свинья и получает. Нет никакого правила, по которому к нему приходили бы деньги. И только под конец вы начинаете понимать, что кошелек платит ему не за добро, не за зло, не за мораль, не за жадность, а кошелек ему платит за его…