Провинциальность как термин имеет место и вообще легитимна как термин там, где есть центр, где есть столичность. Точно так же, как провинция, скажем, глубокая провинция возможна там, где есть фронтиры. Где есть люди, которые отодвигают границу, которые движутся вперед, которые находятся в движении, в процессе освоения новых территорий. Тогда есть, скажем, оседлые, а есть такие, условно говоря, движущиеся.
Провинциалом можно быть только тогда, когда есть некий духовный и культурный центр, быстроразвивающийся. Тогда провинциальность — это претенциозность, желание без достаточных оснований выглядеть продвинутым, advanced, что называется.
Но сегодня в России никакой провинции нет. Когда я приезжаю, допустим, в Вятку или в Новосибирск, который вообще является столицей Сибири, и мне говорят: «Что бы вы могли посоветовать провинциалам?» — помилуй Бог! Что это за самоуничижение паче гордости? Какими провинциалами, на каком основании вы себя называете, когда так бесконечно провинциальна сегодня вся российская духовная и культурная жизнь? Когда Москва страшно отстала.
Мне, кстати, одна знакомая девушка предложила купить у нее в 13 томах «Историю русской литературы». Мне сейчас просто некуда деть эти книги, потому что у меня буквально все шкафы забиты, а класть их на пол — это неуважение. И она говорит: «Знаете, почему-то в Москве никто не хочет их купить. И очень много заказов из провинции». Наверное, потому что в провинции, условно говоря, еще для кого-то что-то значит русская литература, а в Москве уже на всё махнули рукой.
Но если говорить серьезно, то разделение на Москву и провинцию, на столицу и провинцию сейчас осталось только имущественно. Да, Москва действительно превратилась (об этом многие пишут) в такой особо привилегированный анклав. Но говорить о том, что это духовный авангард, конечно, нельзя.
Более того, именно из Сибири, с Урала давно уже, начиная с 60-70-х годов, приходят самые интересные культурные явления — свердловский рок, петербургский рок. Хотя Городницкий и называет Ленинград «российских провинций столицей». Как раз Москва превратилась в такой, если угодно, центр потребления. А центр какого-то производства находится сейчас вне Москвы.
И пришествие Иванова из Перми с его абсолютно своей точкой зрения показало, что как раз будущее России — в появлении новых и новых точек на карте, новых очагов, новых таких пылающих, ярких красных факелов, используя название знаменитого новосибирского театра, которые и рассеют в итоге эту тему.
Понимаете, в этом и заключается культурная децентрализация. Потому что в любом случае централизм, эта мегацентрализация, вертикализация жизни в такой гигантской стране, как Россия — это вернейший путь к застою. А тут люди само слово «федерализм», закрепленное в конституции, предлагают считать призывом к разгону России, к роспуску России. «Не ты собирал — не тебе и распускать» и так далее.
Я очень хорошо помню все эти дискуссии, все эти циничнейшие разговоры. Но культурная децентрализация, по крайней мере, культурная диверсификация России — это, по-моему, совершенно назревшее, необходимое веление времени. Я не понимаю, о чем тут спорить.
