Люди любят не ненавидеть. Это совсем другая история. Понимаете, — это ресентимент. Ресентимент — это мораль, построенная на рабстве. Состояние рабства, состояние, когда от вас ничего не зависит, когда вы бьетесь от беспомощности, от бесполезности — состояние рабства приводит, во-первых, к тому, что вы его всё время оправдываете, всё время говорите, что так и надо, что иначе нельзя, что любая попытка перестроить это приведет к крушению мира, и так далее. А самое главное, вы всё время ненавидите. Вы устремлены к смерти. Появляется такой танатоцентризм.
Человек, служащий в армии, всё время ждет, пока закончится это состояние (если, конечно, он не любит находиться в рабстве), и поэтому все его действия направлены к смерти. Это такая, по Хайдеггеру, жизнь к смерти. Довольно мучительное состояние, довольно кривое, абсурдное. В армии я ведь тоже, понимаете, не видел, чтобы ни в одной части, даже в самой боевой, в самой зубцовой, царила такая уж радость жизни. Наоборот, там царит галимое взаимное раздражение и какая-то застарелая усталая ненависть. Это очень неприятное ощущение и очень мерзостное.
Так вот примерно, боюсь, и в современном российском сообществе, которое всё ожидает конца. Ждет, что это как-то кончится, как-то разрешится, а вместе с тем и жутко боится, что разрешится. Потому, что когда это закончится, это может оказаться местом, где нам просто уже не будет ниши. Знаете, осушить болото — не штука. Штука, как мы будем жить без всей этой фауны.
