Почему большие художники часто в своих фильмах отдают реплики с главной сутью второстепенным персонажам?

Если говорить о фильме, то он — страшно покоцанное произведение, и при всем своем таланте Швейцер не мог поставить эту вещь так, как она написана. И страшно сокращено присутствие Высоцкого в картине, и Банионису нечего играть. Так получилось, что фильм превратился в политический памфлет. А для Леонова это было все-таки не высказывание об активной борьбе за мир и не о необходимости активного участия в мире. Для Леонова это эссе о страхе смерти, которое для западного человека стало тотальным, и эта попытка предложить комфортную смерть — помните гроб «Солитер-эгоист»?— комфорт загробный, воскрешение посмертное, это криогенное будущее, мода на замораживание и воскрешение,— это Леонов предсказал…

Ну как не припомнили — Леонов всегда был под прицелом разнообразной критики, и всегда был под подозрением. И Леонов, другое дело, что он мимикрировал в определенном смысле, и «Скутаревский» уже написан совершенно эзоповым языком, а «Дорога на океан» просто глубоко советское произведение. Мне представляется, кстати, что довольно слабое, сейчас так мне кажется, хотя лет в 12-13 на меня это, в общем, производило некоторое впечатление. Особенно фантазии Курилова — вот такая футурология интересная, но «Скутаревский» мне нравится до сих пор — по-моему, очень удачное произведение, равно как и пьеса «Метель».

Видите ли, почему Леонова не привлекали — я думаю, тут та же проблема — в Леонове…

Нет, конечно. То есть это намек на тренд в кинематографе, но дело в том, что Сорокин — режиссер, каким он там изображен — такой же интеллектуал, ездивший много за границу. Он, скорее, Эйзенштейн. И дело в том, что это общий тренд бесконфликтного кинематографа; кстати говоря, интеллектуалы тоже приняли в этом участие. Кстати, и Пырьев ведь, понимаете, мейерхольдовец, и он этим гордился. Марголит, кстати, отстаивает версию о том, что Пырьев абсолютно сознательно делал лубок, а не желал угодить, как, допустим, Луков. Кстати говоря, очень может быть, что и Луков, снимая «Донецких шахтеров», не только гнался за конформизмом, но и создавал образец нового эстетизма. Но я-то думаю, что Сорокин имеет…

Нет, не была бы. Плохой роман. То есть я высоко ценю его как роман, но как только вы начнете его экранизировать, вы убедитесь в чудовищной нежизненности всех диалогов, их вычурности, напыщенности.

Да и потом ключевой герой там Фирсов, а не Векшин. Я думаю, что все эти герои — персонажи его подсознания. А Фирсова как вы сделаете, гражданина в клетчатом демисезоне? Фирсов — писатель, альтер-эго, бесконечно двоящийся в этих зеркалах. Векшин как раз не очень интересен.

Вся эта история бульварная. И история с сестрой Татьяной, циркачкой… Литературщина жуткая! Вот «Скутаевского» можно экранизировать. Но вообще у Леонова, конечно, самые сильные вещи — это его рассказы или «Записки…

Понимаете, когда-то Леонид Леонов — человек вообще неглупый — сказал Чуковскому: «Все заветные мысли надо отдавать отрицательному персонажу — тогда вас, по крайней мере, не убьют сразу». Это довольно глубокая мысль, хороший метод. Кстати говоря, сам Леонов так и поступил, очень многие заветные мысли в «Evgenia Ivanovna» вложив уста заведомо неприятного человека, потому что приятный там англичанин, а вот этот реэмигрант неприятный — бежал и вернулся. Я забыл, как его звали. Опять-таки у него есть неприятный герой Шатаницкий в «Пирамиде», который тоже высказывает очень много мыслей (в нём, я думаю, странным образом предсказан Сатановский). Довольно интересные мысли высказывает в…

Видите, в чем дело? Кожушаная — безусловно, Тягунов — безусловно (если брать «Ногу», а больше мы, собственно, ничего и не знаем), и, конечно, Ерохин,— они все были людьми все-таки 70-80-х годов, людьми той сложности, и когда настала новая простота, им всем стало нечем дышать. У каждого были свои причины, свои поводя для гибели.

В случае Ерохина это было, по всей вероятности, самоубийство, в случае Кожушаной — внезапная болезнь, в случае Тягунова — интоксикация, но совершенно очевидно, что делать им было нечего: их как-то срезало время. «И меня срезает время, как сточил твой каблук». Надо было обладать тогда очень гибкой психикой, чтобы не задохнуться в этом новом безвоздушном…

Это довольно трудный вопрос. Был ли это всплеском оккультизма только? По крайней мере, в Российской Империи это было и религиозным возрождением. А насчет всплеска оккультизма в 70-е – это было, скорее, грязной пеной, возникшей вокруг еще одного русского религиозного возрождения, представителями которого были Аверинцев, Желудков, Мень. Великие богословы и проповедники. Грязная пена всплывает вокруг всякого явления.

Андрей Синявский мне как-то сказал, что пошлость лучше, чем снобизм. Снобизм, как он сформулировал, это попытка воспарить без достаточных на то оснований. А пошлость – вещь естественная и здоровая, пошлость – это так же естественно, как тень, отбрасываемая…

Да нет, это довольно устаревшая мысль. Рассказ жив благодаря двум форматам, которые непредсказуемым, неучтенным образом выдвинулись на первый план. Были люди, которые рассказ хоронили. Сборник новелл действительно превратился в такую определенную экзотику, и я объясню, почему. Во-первых, есть блог, а во-вторых, есть глянцевый журнал, который предоставляет для рассказа, пожалуй, универсальную, пожалуй, идеальную площадку. На фоне кризиса «толстых» журналов глянец, по точному предсказанию Шкловского, выдвинулся из маргинальных позиций в центр. И, конечно, благодаря глянцу, где охотно печатаются и Сорокин, и Пелевин, и молодые, талантливые мастера, рассказ отвоевал свое…

Есть три редакции «Таинственного незнакомца», они все разные. Во-первых, эта вещь антиклерикальная, что для Марка Твена очень принципиально. Он после смерти жены, что называется, отвязался и перестал себя смирять. Во-вторых, это ещё одна вещь о детстве, немножко похожая на «Вино из одуванчиков» — такие воспоминания о детстве и, если угодно, о первом мировоззренческом кризисе. А в-третьих, это мысль, немножко близкая Пелевину, о том, что «нет ничего на свете, а ты — только чья-то мысль». Это интересная версия, интересная идея, но об этом надо говорить отдельно.