Я должен был как-то многократно перечитать книгу и уложить свои впечатления, потому что она неоднозначна. У меня с самого начала, примерно со второй-третьей, было ощущение шедевра. Роулинг опять оказалась лучше, чем я о ней думаю.
Вот понимаете, если бы она была, как думают многие, посредственный писатель и результат пиаровской раскрутки, то она бы сделала так, что Икабога никакого нет, а люди боялись чудовища, боялись привидения, и в результате погубили процветающую Корникопию.
Была бы такая антивластная, антибогатая, довольно левая, в духе «Приключений Буратино», сказка. Ну хорошо написанная, хорошо придуманная, с великолепным злодеем Слюньмором, с трусливым королем Фредом. Но не было бы главного. То, что Икабог существует — это абсолютно великое открытие, которое как раз во второй части книги и делается.
Понимаете, в чем сила Роулинг? Многие говорят, что Мартин в «Игре престолов» силен именно потому, что зло серьезное, и героев убивают по-настоящему. И положительного героя могут внезапно убить, и вообще похоже на жизнь, хотя, казалось бы, фэнтези. Я солидарен в том смысле, что у Роулинг тоже всё очень всерьез. Это признак большого искусства. У нее настоящее зло, настоящие трагедии. Герои по-настоящему гибнут.
И естественно, основной пафос книги — он, конечно, против лживой власти, против налогов, против запугиваний, против богатства и так далее. Но книга не про это. Масштаб фантазии (я не буду рассказывать спойлеров, но вы же, вероятно, всё уже читали), иногда дикой, иногда совершенно бредовой, всегда ее отличал. Вот то, что у Икабога нет рождения, а есть грожение, как это замечательно, кстати, переведено (и вообще мне кажется, что Сергей Магомет очень хорошо перевел книгу), и сама идея Икабога, который порождает следующее поколение богов, умирая — это уже вполне взрослая космогония.
Само имя «Икабог». Роулинг очень откровенно рассказывает, что оно восходит к Икабоду, а Икабод — это герой «Сонной лощины» Вашингтона Ирвинга. И поэтому совершенно естественно (а она знает языки, иногда использует русский) увидеть здесь «бога».
Икабог, которым запугивали людей многие годы, который нагонял ужас на всех обитателей Смурланда, а потом оказался добрым зеленым человеком-гигантом с двумя огромными глазами — это совершенно явная символика. Действительно, боги довольно долго были инструментом устрашения. Но главное, что здесь подчеркнуто — это то, что бог, если его бояться, и может таким стать. Это книга о религиозном чувстве.
Понимаете, половина либеральных героев, которые ненавидят власть, не доверяют ей, которые не любят эти «отряды обороны от Икабога», которые борются с, условно говоря, силовиками — половина этих героев уверена, что Икабога не существует.
И кстати говоря, среди либеральных мыслителей атеизм необычайно распространен. Или, если они люди робкие, то это агностицизм. точка понятно, что для Роулинг и то, и другое, и обожествление Икабога как грозной карающей силы, и полное отрицание его — две одинаково неприятные крайности. Неприемлемые крайности. Она думает, что Икабог по природе добр, только он сильно испорчен испортился в своем одиночестве.
Вот грожение — это очень хорошо придумано, и придумано достаточно иррационально: у людей рождение, а у бога выражения. Что такое грожение? Это перерождение. В космогонии Роулинг боги сменяют друг друга. Это, кстати, парадоксальным образом сближает ее с Мамлеевым, потому что Мамлеев ведь тоже говорил о том, что боги умирают, боги исчезают. Как умерли греческие боги, например, и их место заняли другие, модернизированные божества. Может быть, они где-то скрываются — как предполагает Пелевин, в «Артеке». Это кстати, довольно занятная мысль.
Конечно, бог перерождается. И весьма любопытно, что у Роулинг древний бог, Икабог предыдущих тысячелетий, распался на злое и доброе божество, на злого и доброго брата. Сама идея, что Икабог действительно есть, что это зеленый гигант, что он очень одинок, что он отзывчив на добро, что он сильно испортился, что он стал трусоват — это удивительное по дерзости и по художественной смелости прозрение.
Я уж не говорю о том, что книжка привлекательна такой андерсеновской храбростью в том смысле, что Роулинг не боится детей огорчить и напугать. Мало того, что герои типа Бимиша умирают по-настоящему. Мало того, что герои оказываются в тюрьме или в приюте. Это такая андерсеновская, диккенсовская традиция сентиментальной литературы XIX столетия, когда детей не особенно-то и щадили — ни в жизни, не в литературе.
Потому что Диккенс, например, в «Оливере Твисте», или Андерсен, допустим, в «Красных башмачках» очень отчетливо понимали, что у ребенка огромный запас жизненных сил и энергии оптимизма. Пробить детское душевное здоровье можно только довольно жестокими сочинениями.
Надо сказать, что и «Гарри Поттер» — довольно жестокая сказка. Там, начиная с 3-й части, герои уже гибнут почем зря. Но «Икабог» — это книжка, показывающая серьезность намерений зла. Вот Слюньмор — это такой типичный силовик из современной России, действующий с абсолютным цинизмом. И Роулинг внушает детям три очень важных вещи.
Во-первых (я не помню, кому принадлежит эта фраза), если они говорят, что собираются вас убить, не думайте, что они шутят — они собираются. Вторая вещь, о которой она предупреждает: они ни перед чем не остановятся. Это не игра — у них речь идет о выживании. Ну и третье: любая тайная полиция (это, кстати, любимая мысль Стругацких) ведет к неизбежному возникновению репрессивного государства, а репрессивное государство — к неизбежной нищете.
Понимаете, почему Корникопия, вот эта страна счастья, крошечное государство, начинает нищать? Нищает она потому, что она взимает всё новые и новые налоги на борьбу с Икабогом. Икабог, бог, в их руках становится грозной карающей силой.
Невозможно представить себе более точного шаржа на путинскую Россию. Конечно, она не имела этого в виду, хотя она внимательно следит за всем этим. Мы действительно живем сейчас в Гарри Поттере. Но в этом-то и ужас, что это универсальные черты сегодняшнего мира. И напрасно было бы думать, что всевластие силовиков и экспансия тайной полиции — это только наши современные условия.
Безусловно, то, что Бог приватизирован карателями и силовиками — это русское явление, но не только русское. Значительная часть мира пытается из религии сделать такой инструмент запугивания. Икабог, который становится главным жупелом в Корникопии — это абсолютно точная картина сегодняшнего вот этого Храма вооруженных сил, милитаризации веры, абсолютного удаления инакомыслящих из церкви и так далее. То есть «Что-то есть военное в церковном», говорил Лев Лосев — это стало просто лозунгом момента. Такое ощущение, что они это читали.
Почему многие говорят, что мы живем сегодня в сказке Роулинг? Потому что сказка Роулинг подчеркнула главное: мы вернулись к чистому беспримесному злу и такому же беспримесному добру. Раньше всё было сложно. Понимаете, разговоры «Всё сложно» — да, всё действительно было очень не чёрно-белым, очень пестро. Сегодняшний мир поделился. Потому что зло, если дать ему процветать, очень быстро доходит до абсурда.
И конечно, колоссальная заслуга сегодняшнего российского режима — не только путинского, еще и лужковского в Москве, до всякого преемника — это стремительная абсурдизация, доведение раболепия до каких-то уже просто сатирических образцов, абсолютно гомерических. И многие, кстати, в это играют с наслаждением, доводя это раболепие до абсурда, чтобы потом сказать: «А вот это я нарочно, чтобы всем было смешно».
Кстати говоря, и то, что зло у Роулинг всегда наказуемо, и наказуемо жестоко — это тоже показатель ее серьезного отношения к жизни. Я счастлив, что она такой серьезный писатель. И она, безусловно, права в том, что бог не может породить следующую религию. Он должен умереть. И то, что Икабог умирает, рождая нового бога — это и мрачно, и торжественно, и, главное, очень хорошо придумано. Она грубо, натуралистично написана. Эта сцена, когда лопается Икабог, и из него появляются новые зеленые божества — это круто сделано!
И главное, мне нравится и абсурдность, и черный юмор, и масштаб фантазии. И главное, мне нравится, что она по-диккенсовски не боится изображать вот этот страшный приют, где всех детей кормят супом из гнилой капусты, и всех девочек называют Джейн, а всех мальчиков Джон. Она не боится мрачных красок, не боится гротеска.
Я не думаю, что дети будут эту книгу перелистывать, перечитывать, возвращаться к ней. Может быть, мне кажется, что она бедновата по языку. Может быть, это издержки перевода — по-английски я ее не читал. Но у меня есть чувство, что Роулинг вообще не очень заботится об украшениях чисто языковых. У нее — вот это редкий случай — стоит чисто моральная задача.
Ребенок, который в детстве прочтет эту книгу — почему я всем ее рекомендую и делаю это совершенно бесплатно — по крайней мере, будет относиться к Богу не как к карающий силе, а как к силе солидарной, понимающей и главное, уязвимой. Потому что если Богу не помогать, он испытывает одиночество, тоску. Он перерождается. Он начинает ненавидеть людей. Он может даже возненавидеть их по-настоящему.
Там, конечно, хорошая эта идея, что бог питается грибами. Это так своевременно, особенно учитывая, что в современной России грибы тоже стали инструментом регламентации. Но мысль о том, что Бог без людской помощи перерождается и становится злее — это очень справедливая мысль. Давайте помогать Господу, и всё у нас будет прекрасно.
