Паустовский был в российской прозе довольно вторичной фигурой – он не создал своего стиля. Его стиль – это разбавленный Бабель в молодости, разбавленный Олеша, а потом такой поэтический реализм, соцреализм с человеческим лицом, «Мещерская сторона». Он, конечно, замечательно описывает всех этих милых чудаков, но мне кажется, что это немножко такая святочная литература, немножко сахарная вода. Я здесь солидарен с Веллером.
Хотя есть у него и замечательные тексты, и не «Телеграмма» прежде всего, а мой любимый рассказ «Соранг», например. Кстати, Паустовский был рожден писать такую вот экзотику, гриновскую экзотику. Поэтому он Грина так любил и даже сделал его героем своего «Черного моря». Мне кажется, что Паустовский – это немножко разбавленный Грин. Он рожден был писать экзотику, а жизнь заставила его описывать Мещерскую сторону. Мещерская сторона имеет свою прелесть, но стиль и темперамент Паустовского был другим. Это стиль освоения великих пространств. Поэтому в романе «Романтики» он наиболее верен себе.
Кстати, ведь одновременно вышли два романа – «Циники» Мариенгофа и «Романтики» Паустовского. «Циники» мне нравятся меньше, хотя написаны они лучше.
