Лучше всего о нем говорит его героическая биография. И то, как немцы его ненавидели, повесив его уже накануне краха Рейха, о многом говорить. Бонхеффер – удивительный пример эволюции; человек, который начинал как классический сторонник немецкого нацизма, потом разочаровался и вырос в самого упорного его борца. Не совсем он был сторонником, конечно. Насколько я знаю, он был немецкий аристократ, который, как и Штауффенберг, испытывал отвращение к плебейской сути нацизма, но потом он огромную деятельность вел, именно борясь с бесчеловечной, расчеловечивающей сутью нацизма.
Бонхеффер – это из тех героев, которых я люблю больше всего.
По воле мученика странного на тех стоит земля,
Кто зачеркнул себя и заново переписал с нуля.
Культура России стоит на раскаявшемся варяге и раскаявшемся хазаре, на передумавшем аристократе Толстом и передумавшем фурьеристе Достоевском. Мне не нравится эволюция Достоевского, но мне нравится сам факт этой эволюции. Человек, который переписал себя заново, интереснее, чем человек, который все знал с самого начала. Помните, у Набокова сказано: «Человек, который объехал весь свет и убедился в своей ошибке; убедился, что предмет его поисков находился у него под носом, все-таки узнал и сделал больше, чем человек, который стоял на одном месте и знал правду с самого начала». Там он это говорит о шахматных этюдах, но мне, например, совершенно очевидно, что это в любой сфере человеческой деятельности. Меня интересуют передумавшие люди; люди, радикально изменившиеся; люди, пришедшие к истине через собственный труп, если угодно. Человек – это палимпсест, он написан поверх готового текста. Это для меня очень важно и интересно.
