Филип Рот

Понимаете, девочка, наделенная божественной чувствительностью и, возможно, разрушающая мир, как бы предупреждающая о распаде мира — это очень устойчивый архетип прозы 20-х, 30-х и 60-х годов. Это архетип у Стругацких. Надо к этому как-то вернуться, понимаете, как-то это понять. Такая девочка или вообще ребенок, который родится на краю мира и предупреждает о его гибели. У Рота это не совсем то, но архетип тот же самый. Объяснить пока не умею. Продумать его.

Я как раз сейчас, когда писал «Абсолютный бестселлер» (книга называется «Абсолютный бестселлер» — такое хитрое название), пытался проследить генезис некоторых мифов и их дальнейшее развитие. То, что делает Арабов применительно к…

Я даже один раз ужинал с Филипом Ротом в «Русском самоваре», куда он ходил регулярно. У меня есть его книжка с автографом. «Американская пастораль» – выдающийся роман, смешной, точный. Рот был гениальный социальный сатирик, хотя ограничивать его только одной сатирой нельзя. Мне немножко у него не хватает, может быть, психологии, такой тонкой и почти незаметной иронии, мрачной иронии, которая есть у Капоте. Конечно, он не Капоте. Может быть, мне не хватает у него депрессии Стайрона, его мрачного взгляда на вещи. Но как социальный диагност, писатель класса Воннегута (хотя Воннегут несколько человечнее), Филип Рот очень хороший писатель и писатель полезный. Полезный для знакомства с…

Вы не поверите, но с Филипом Ротом я дважды обедал в «Русском самоваре». Нас познакомил Каплан. И он мне как раз книжку «Американскую пастораль» подарил с автографом. Филип Рот, конечно, великолепный, умный, серьезный писатель на рубеже мейнстрима и интеллектуальной прозы, на тонкой грани между ними. И мне очень симпатичны его интонации, его жесткая сатира, его отношение к человеческой природе, более радикальное, чем у Кундеры. Оно такое, я бы сказал, скорее презрительное. Но все равно это не мешало ему писать увлекательно и живо. А большинство людей этого лишены. Я вообще не очень люблю высокомерие. А вот у Филипа Рота была, что называется, такая ситуация: «Я с миром был в любовной ссоре» (как…

Как вам сказать? Я с Ротом вообще немножко знаком. Я несколько раз с ним в ресторане «Русский самовар», куда он часто хаживал, выпивал, когда ещё пил. И даже у меня есть автограф. Но вот об этом я его не спросил. Понимаете, какая штука? Мне представляется, что этот разговор восходит — чисто просто как отсылка — к финалу «Handcarved Coffins» («Самодельные гробики») небезызвестного Трумена Капоте, любимого моего автора, где писатель тоже разговаривает с героем, тоже с убийцей, и тот говорит: «Верно, уж так надо было. Не я сделал, а Бог. Воля Божья».

Кстати говоря, разговор писателя с героем придумали и не Капоте, и не Рот. В финале «Завтрака для чемпионов» 1972 года Курта Воннегута…