Понятна. Ну, я думаю, что она мне понятна. Это странная такая картина. Она немножко для Рязанова не типична, Царствие ему небесное. Она была в жанре даже уже не трагикомедии, а в жанре притчи. И там, кстати, много было и страшноватых, триллерных сцен (особенно вот этот эпизод с похоронами), много гротеска (вся эта история с травлей). Это сильное кино, но оно, в общем, о довольно простой вещи. Оно о том, что человек за гениальность платит уродством, платит фриковством, платит патологией, если угодно. Сделано это очень сильно, по-моему.

И этот финальный разговор с Богом тоже мне нравится, потому что Тихонов сыграл именно такого Бога, в которого хочется верить — доброго, снисходительного,…

Сложно… У меня тоже была большая лекция в клубе «Эльдар». Вдова Эльдара Александровича, Эмма, меня позвала. Тоже там голоса очень разделились. Я считаю, что Рязанов был одним из самых литературных русских режиссёров. Ему как последнему ученику Эйзенштейна не понравилось бы это определение. Эйзенштейн называл «литературщиной» недостаточно кинематографические вещи. Ну, ничего не поделаешь. Рязанов, безусловно, литературен.

Он продолжает тему маленького человека в русской литературе. Посмотрите, как она у него интересно эволюционирует. Его главным актёром в 60-е был Юрий Яковлев, главным в 70-е — Мягков, а главным в 80-е — Басилашвили. И вот очень интересно, что эволюция…

Ну, я не считаю его второсортным. Я как раз был автором одной из немногих положительных рецензий на неё. Понимаете, потому что она на физиологическом уровне смешна безумно. Две сцены. Одна, когда Ахеджакова ведёт машину под водой,— такой привет «Итальянцам в России», которая в свою очередь привет «Безумному миру». И конечно, летание Карцева в виде жука. Я помню, что когда он там полетел, я просто ухохотался до неприличия! Там все оглядывались на премьере в Доме кино. «Старые клячи» — не худший фильм Рязанова. Другое дело, что у него были слабые картины. Последняя всё равно великая, я считаю, «Андерсен», её время ещё придёт. И многие — например, Долин — по-моему, разделяют эту оценку.

Но мне…

Да вообще не эволюционируют женские героини у Рязанова — вот это самое интересное. Мужские эволюционируют. Был у него герой любимый Юрий Яковлев, потом Мягков, потом Басилашвили. Басилашвили — самый амбивалентный, который был и Мерзляевым, и героем «Предсказания». Так что чем дальше — тем амбивалентнее. Были у него попытки нащупать другого героя. К сожалению, они ничего не дали. Ну, такого совсем чудака. Он и Полунина пробовал, и Безрукова, в «Андерсене» пытался нащупать этого нового героя — не пошло.

А что касается эволюции женских образов, то мне кажется, что это всегда одна и та же Шурочка Азарова — она же героиня «Карнавальной ночи» (Гурченко), она же такая бой-баба в «Вокзале для…