Ну да, конечно. Понимаете, там не совсем язык. Там же у Чана это сложная довольно повесть. Чан… Кстати, Чан — как раз он наследует Лему в том смысле, что он ученый, мыслитель. И неважно, в «Вавилонской башне» он историк, в других сочинениях он физик, а здесь он лингвист. Он довольно глубоко погружается в предмет разговора и имитирует такое строгое научное письмо. Вот там же, в «Истории твоей жизни», в письменности этих инопланетян — там другая природа времени, там настоящее не существует. Ну, сложно там, я сейчас не перескажу.
И вот мне представляется, что, изучая другой язык, вы не можете, конечно, изменить свой характер, психологию свою, но вы можете, по крайней мере, от каких-то вещей довольно опасных себя застраховать. Вот известно, что изучение английского языка способствует индивидуализму. Как, каким образом — я не знаю. Но человек, изучая английский язык, он как бы более склонен к личной независимости и менее склонен к соблазнам толпы, ну, к тому, что так пугает в «Повелителе мух». Вот Ральф — это скорее случай патологический. Поэтому и британский фашизм не состоялся, хотя состоялось много других чудес. Я не думаю, что такая корреляция существует. Но то, что вы можете как бы прожить другую жизнь, изучая чужой язык,— это безусловно.