Видите, если бы это не совпадало с их внутренней логикой, они бы этого не делали. Для Маяковского естественно было ставить себя в условия непрерывного производства, потому что для невротика нужно быть постоянно занятым. Если бы ему писалось другое, он бы писал другое. Но дело в том, что и эпоха, и логика его собственного развития не предполагали углубления и развития его лирического Я. Он остановился, он пошёл не вглубь, а вширь. Хотя у него были попытки углубляться, меняться, но, к сожалению, тут его характер ему помешал. Поэтому для него вполне логично было наступить на горло собственной песне. Да там никакая песня из этого горла уже и не вырывалась.
Что касается Горького, то тоже он действовал абсолютно по собственной логике, потому что он ненавидел проект «Человек». Я говорил уже о том, что он рождён был, вообще-то, крупным сатириком, а не прозаиком-соцреалистом. Вот если бы «Жизнь Клима Самгина» была сатирическим романом, этой книге не было бы равных, если бы она была сделана, скажем, с той же мерой отстранённости, с которой сделан «Швейк» — книга очень похожая в некоторых отношениях. Я думаю, что Горький, ненавидя человека в нынешнем виде, искал тех, кто наиболее радикально его перекроит и переустроит. У него даже сказано: «Владимир Ленин больше других умудрился помешать человеку жить по-прежнему». Вот ему нужен был человек, который помешал бы миру жить по-прежнему. В этом смысле советская власть совпала вполне с его тайными интенциями. Почему нет? Очерк «Соловки» — это очерк о переплавке человека. И он об этом, как какой-нибудь Доврский Дед, мечтал с тех пор, как «Пер Гюнта» прочитал.
Что касается логики Есенина, то Есенин «бежал, задрав штаны за комсомолом» в силу причины довольно простой: Есенин обладал гениальным чутьём на славу (на конъюнктуру тоже). Ему хотелось быть всё-таки на гребне волны, но у него это не получилось. Он трагически осознал, что для него это значило бы действительно предать себя. А так он очень любил славу, он очень любил находиться среди вот этого «передового отряда». Поэтому он и бежит, задрав штаны.
