Думаю, что очень сильно. Владимир Маяковский вообще был впечатлительный человек и с колоссальной легкостью подпадал под влияние, как на него, в свое время повлияли Семён Надсон и Николай Некрасов, допустим, как потом на него повлиял Саша Черный — такая генеральная репетиция поэта этого склада, и он Сашу Черного наизусть знал, огромными кусками постоянно цитировал. Я так думаю, что Владимир Маяковский — это скрещенное влияние двух авторов: Саши Черного и Уолта Уитмена. Саша Черный — на уровне тематическом, на уровне презрения к человечеству, а Уолт Уитмен — на уровне формальном. На драматургию его в наибольшей степени повлиял Леонид Андреев, конкретно, я думаю, «Царь голод». Прочтите сначала…

Когда я сейчас стал перечитывать «Царь Голод», я лишний раз убедился, до какой степени Андреев всё-таки сам себе вредил. Он, конечно, великий драматург, один из самых сценичных в русской истории, но со вкусом там была, ребята, какая-то полная беда, какие-то чудовищные провалы. Мы знаем, что гению вкус необязателен, но, знаете, не до такой же степени.

Лучшая пьеса Андреева — «Чёрные маски», первый русский драматический триллер, по-настоящему очень страшный. Там Лоренцо Спадаро, герцог… Хотя Горький писал, что герцог не может носить фамилию Башмачников, но тем не менее. Герцог Лоренцо Спадаро принимает гостей в своём замке и замечает вдруг, что среди гостей довольно много незваных —…

Это интересная мысль. Я бы говорил, наверное, о том, что это общие влияния, которые сказались и на Андрееве, и на Грине. Конечно, Грин Андрееву не подражал, они совершенно по-разному видели мир. Влияние общее — это прежде всего влияние скандинавской прозы и драматургии: влияние Гамсуна и в огромной степени Стриндберга (наверное, в наибольшей), отчасти Ибсена, наверное. Это, конечно, влияние немцев, таких как Гауптман. Что касается «Серого автомобиля», то ведь это такая кинематографическая вещь. Я думаю, что здесь есть определённое влияние скорее кинематографа, каких-то киноштампов.

Можно, конечно, сказать, что такие рассказы Андреева, например, как «Он», влияли на Грина. Но,…

Драматургию Маяковского часто ставят поверхностно и глупо. Видите, для того чтобы ставить ее, как Мейерхольд, удачно,— и то не все получалось, надо знать её корни. А корни её символистские. Очень редко, к сожалению, высказывалась мысль, а доказательно и полно она вообще развита 1-2 раза, в том, что корни драматургии Маяковского — это, конечно, Леонид Андреев. Преимущество Маяковского, довольно серьезное, было в том, что он был человеком к культуре довольно свежим. Он прекрасно знал живопись и очень хорошо воспринимал всякого рода визуальную культуру. Брака, Пикассо понимал хорошо, Леже, Сикейроса, конечно. Но он, мне кажется, совершенно не понимал большую прозу. И думаю, что не читал…

Самое прямое. У меня большая глава об этом в книжке про Маяка. Самое прямое влияние. Мне кажется, что Маяковский такой человек, который мало прочел, и то немногое, что он прочел, на него очень сильно повлияло. Леонид Андреев повлиял колоссально на всю драматургию мира, а особенно на драматургию российскую. Сам он тоже был под очень сильным влиянием Стриндберга и Ибсена. Конечно, Маяковский — прямое продолжение Леонида Андреева, особенно «Царя Голода». Перечитайте «Царь Голод», а потом трагедию «Владимир Маяковский». Вы увидите прямую связь. Правильно совершенно писал Чуковский, что в драматургии Леонида Андреева он не рисует, он малюет на заборе. Но театр — это же дело такое грубое, почему я,…