Это интересная мысль. Я бы говорил, наверное, о том, что это общие влияния, которые сказались и на Андрееве, и на Грине. Конечно, Грин Андрееву не подражал, они совершенно по-разному видели мир. Влияние общее — это прежде всего влияние скандинавской прозы и драматургии: влияние Гамсуна и в огромной степени Стриндберга (наверное, в наибольшей), отчасти Ибсена, наверное. Это, конечно, влияние немцев, таких как Гауптман. Что касается «Серого автомобиля», то ведь это такая кинематографическая вещь. Я думаю, что здесь есть определённое влияние скорее кинематографа, каких-то киноштампов.

Можно, конечно, сказать, что такие рассказы Андреева, например, как «Он», влияли на Грина. Но,…

Ну, во-первых, это все-таки экранизация — экранизация «Серого автомобиля» Александра Грина, пусть и достаточно вольная. Если вспомить, там на фоне самых страшных кадров звучали стихи Блока «Шаги командора» в исполнении Эдуарда Багрицкого. Знаменитое чтение, которое, по выражению Льва Шилова, можно просвистать, настолько оно музыкально:

Тяжкий, плотный занавес у входа,
За ночным окном — туман.
Где теперь твоя постылая свобода,
Страсть познавший Дон-Гуан?

И конечно… вспомним потрясающие, с интонациями бьющих часов эти слова:

Бьют часы в последний раз:
Донна Анна в смертный час твой встанет.
Анна встанет в смертный час.

Ну…