Ну, во-первых, это все-таки экранизация — экранизация «Серого автомобиля» Александра Грина, пусть и достаточно вольная. Если вспомить, там на фоне самых страшных кадров звучали стихи Блока «Шаги командора» в исполнении Эдуарда Багрицкого. Знаменитое чтение, которое, по выражению Льва Шилова, можно просвистать, настолько оно музыкально:
Тяжкий, плотный занавес у входа,
За ночным окном — туман.
Где теперь твоя постылая свобода,
Страсть познавший Дон-Гуан?
И конечно… вспомним потрясающие, с интонациями бьющих часов эти слова:
Бьют часы в последний раз:
Донна Анна в смертный час твой встанет.
Анна встанет в смертный час.
Ну ужас! Одно, кстати говоря, не просто из самых страшных стихотворений Блока. Мы включили его с Ульяновой в «Страшные стихи», в антологию. Для меня это стихотворение не просто одно из самых страшных, но одно из самых непонятных. Я считаю, что это описание сна. Кстати говоря, это и объясняет появление там мотора:
Пролетает, брызнув в ночь огнями,
Темный, тихий, как сова, мотор.
Хотя Блок (вслед за Чуковским) считал это слово совершенно неуместным в стихотворении. Ну, машина, автомобиль. Понятное дело, что герою снится история Дон-Гуана в современных реалиях. Мне совершенно не понятно, почему «донна Анна в смертный час твой встанет». Есть множество трактовок этого стихотворения.
Но если говорить об истории тепцовского фильма «Господин оформитель», где механическая кукла оказывается героиней… В свою очередь, этот рассказ гриновский является, конечно, вариацией на гофмановского «Песочного человека», тоже с кукольной возлюбленной. У Блока эта тема часто («Погрустим с тобой о невесте, о картонной невесте моей!»). Видите, это у Тепцова вариация на одну из любимых тем Серебряного века о мертвой, или картонной, или кукольной возлюбленной, о механической возлюбленной. С чем это связано? Глубинная интенция здесь та, что вообще в лирике, в поэтике Серебряного века, в романтической поэтике от женщины очень часто ничего не зависит, она не более чем символ, абсолютная кукла. И неслучайно у Блока в «Незнакомке», помните, там появляется тоже кукольная возлюбленная, и девичью косу путают с косой смерти, и так далее.
То есть возлюбленная в романтической поэзии — это всегда абстракция. И почему не вообразить её куклой, вот таким бездушным механизмом? Это напрямую следует, вообще говоря, из требований романтической поэтики: от героини требуется, чтобы она была покорной, практически… Ну, «Иди, иди за мной — покорной и верною моей рабой» (из того же Блока). Она играет роль-то служебную. Понимаете, в чем дело?
И эта служебная роль в конечном итоге приводит к тому, что она представляется куклой, механизмом. Почему герой из романа «Песочный человек» Гофмана полюбил куклу? Потому что она эхом отзывалась на все его слова, она идеально совпадала с его желаниями, она фактически их угадывала. Вот эта мечта пластичной, такой идеально холодной, равнодушной, всегда согласной кукольной возлюбленной — она совершенно органическим образом вытекает из поэтики романтизма, да и вообще из лирики в её историческом развитии. Идеальная возлюбленная.
Там, кстати, у Тепцова один по-настоящему страшный кусок, когда она начинает плавиться от огня и поправляет свое, помните, восковое лицо. Это довольно такой страшный эпизод. В целом же картина не столько страшная, сколько она поэтическая, очень изящная, очень хорошо сделанная. Думаю, что для своего времени один из шедевров. Но, к сожалению, так получилось, что вот эпоха переломилась, и в новых временах Тепцов как-то себя не нашел. Во всяком случае я его каких-то шедевров после этого не помню. Хотя были новые, более полные версии «Господина оформителя», были разные другие варианты, но пока дело ограничилось вот этой картиной. И это очень горько.