Согласны ли вы, что Мэрлин Монро прожила так мало из-за «есенинской болезни» и неприспособленности к реальной жизни?

Ну, понятно, что Ксения Собчак пошла на это интервью ради хайпа, как мне кажется, а не ради интервью и не ради интереса к человеческой природе. И конечно, когда Ларс фон Триер снимал своего довольно гнусного «Джека», он тоже наслаждался, а не разоблачал. Мне картина показалась омерзительной, и я думаю, что фон Триер больше ничего не снимет. Во всяком случае, ничего хорошего. Впрочем, он способен удивлять. Снял же он потрясающую «Меланхолию» после, на мой взгляд, нескольких совершенно провальных картин.

Но проблема не в этом. Я думаю, что тема маньяка Мохова, так же, как и тема фильма «Груз-200», вызвавшего в обществе точно такой же раскол, всех возбудила именно потому, что мы живем во время…

Многие спрашивают, что я в нем нашел. Я помню, что Каннингем, когда к нам приезжал и был у нас на «СитиФМ», сказал: «Да ну Капоте! Кружевные занавесочки на окнах американского романа». Но я люблю эти кружевные занавесочки. Да и потом, что там особенно видно-то, за окнами американского романа? Если бы не Капоте, то человеческое, загнанное и жалкое человеческое не звучало с такой пронзительной силой. Можно по-разному к нему относиться; я знаю людей, которые  терпеть не могут «Другие голоса, другие комнаты». Я знаю людей, которые к «Летнему круизу» относятся очень скептически (не зря он его не печатал). Знаю даже людей, которым «In Cold Blood» кажется отвратительной книгой. Мне один…

Нет, не думаю. Тоже ведь она сбежала – скорее всего, в Африку. Романтический герой – я не знаю, кто у него. Герои Капоте всегда сбегают, как сбежали эти двое в «Луговой арфе», на это дерево, как потом жили в дупле. И как потом Питер Устинов свою пьесу «На полпути к вершине» сделал под влиянием: там, где американский старец уходить жить в дупло. Последняя лучшая роль Плятта.

Для меня, вообще говоря, герои Капоте не то чтобы жертвы. Они не жертвы, конечно. Они уходят в параллельную реальность, что нагляднее всего происходит в «Безголовом ястребе».  Это рассказ, где этот страшный мистер Дестронелли. Для меня, наверное, это самая отчаянная, самая страшная его история. Хотя «Night’s Tree»,…

Я считаю, Денис Захаров — один из главных специалистов по Капоте, мой любимый комментатор, наиболее, скажем, продвинутый. Он прокомментировал «Answered Prayers», «Услышанные молитвы» — роман, который, по-моему, просто бессмысленно читать без этого комментария. Потому что ни роковую роль ее в судьбе автора, ни трагедию позднего Капоте в период кризиса (перед «Музыкой для хамелеонов») — это просто без комментариев Захарова не понять. Ведь это Захаров нашел очень многие рукописи Капоте, и это он прокомментировал 14 ранних рассказов Капоте, обнаруженных им в архиве. Он один из ведущих мировых специалистов. И то, что издательство решило опубликовать «Услышанные молитвы» — это, конечно, очень…

Хоффман сыграл гениально, но фильм не нравится мне. Потому что в основе интереса Капоте к Перри Смиту лежал не гомосексуализм, а ужас перед человеческой природой. А вообще, как говорил, кажется, Голдуин: «Я не гомосексуалист, родившийся писателем, а писатель, случайно родившийся гомосексуалистом». Я против того, чтобы ставить во главу угла этот факт его биографии. Он заинтересовался историей Смита, потому что тот был одним из его героев, как правильно написала в свое время Бернадская. А вовсе не потому, что он питал какие-то чувства к нему. Вообще, сам Капоте, мне кажется, бесконечно сложнее, чем эта картина, хотя Сеймур Хоффман сыграл на пределе человеческих возможностей.

Вы прежде всего, конечно, ссылаетесь на Апдайка, хотя тетралогия о Кролике совсем не детская. Кролик, конечно, пошел с «Алисы». Потом в гениальном совершенно мультике «Иллюзионист» Сильвена Шоме, помните, там лейтмотивом является этот кролик, с чпоканьем доставаемый из цилиндра.

Кролик на самом деле, начиная с «Алисы», имеет тройную коннотацию, раз уж вас действительно интересует образ кролика, и в том числе у Апдайка. Прежде всего, это не кролик из «Алисы», а это бешено размножающееся существо, это существо, наделенное — как бы сказать?— невероятной потенцией и недостаточными средствами для того, чтобы её реализовать, потому что то денег у него хватает, то возникают какие-то у него…

Конечно понравилось бы. Трумен, в отличие от большинства современников, относился к себе очень дурно, считал себя маньяком. Не маньяком, но плохим человеком себя считал, эгоцентриком. Считал абсолютно заслуженной ту обструкцию, которой его время от времени подвергали.

Он вырос с самосознанием изгоя, и это сделало его большим писателем. Я думаю, ему понравилось бы, что Ганнибал Лектер таким образом зависит от него, слеплен с него. Да и понравился бы ему и сам Ганнибал Лектер с его эстетизацией патологии, с его редчайшим случаем полидактилии — с его красивыми 6-ю пальцами. Ему бы это очень понравилось.

Вот здесь, понимаете, мне кажется, мы несколько узко и слишком негативно пониманием самоуничтожение. Для модерна несколько вещей естественны, которые мы можем перечислить: искусство шагает на улицы и становится участником жизни, искусство перерастает в жизнетворчество; разум контролирует чувства; идея прогресса и просвещения всегда на первом месте. И конечно, ценность человеческой жизни для модерниста ничтожна, потому что для модерниста он сам — один из главных инструментов изучения мира.

Вот я писал для одного журнала исторического статью о том, что действительно женщины Голливуда, периода голливудской славы, были, как правило, очень несчастны в личной жизни — все в…

Это не совсем эссе, это диалог. «Не кажется ли вам, что оно повлияло на русский телевизионный развлекательный научпоп? Начиная с «Матадора» и кончая «Тихим Домом». Капоте вообще очень сильно повлиял на всю стилистику русского гламура и русской светской хроники. Конечно, повлиял. Другое дело, что у Капоте за всем эти стоила трагедия. Мэрилин Монро у него трагический персонаж. И сам он оставался трагическим персонажем. А русский гламур, такой светский, я не знаю, как-то, мне кажется, настоящей глубины, настоящего трагизма там не было. В «Матадоре», особенно в выпуске, посвященном «Апокалипсису сегодня», наверное, это было. Но в принципе у меня не было ощущения, что русская журналистика 1990-х…

Я даже один раз ужинал с Филипом Ротом в «Русском самоваре», куда он ходил регулярно. У меня есть его книжка с автографом. «Американская пастораль» – выдающийся роман, смешной, точный. Рот был гениальный социальный сатирик, хотя ограничивать его только одной сатирой нельзя. Мне немножко у него не хватает, может быть, психологии, такой тонкой и почти незаметной иронии, мрачной иронии, которая есть у Капоте. Конечно, он не Капоте. Может быть, мне не хватает у него депрессии Стайрона, его мрачного взгляда на вещи. Но как социальный диагност, писатель класса Воннегута (хотя Воннегут несколько человечнее), Филип Рот очень хороший писатель и писатель полезный. Полезный для знакомства с…