Нет, конечно, но шоу-бизнесом. Пропагандой он занимается, напрямую осуществляет футуристическую утопию «художник вторгается в реальность». Маяковский же тоже, будучи мобилизованным, писал военные, озорные, веселые стишки: «У Вильгельма Гогенцоллерна размалюем рожу колерно». А потом он перешел на более серьезную антивоенную лирику – например, «Война и мир» или «Мама и убитый немцами вечер», или «Человек».
Понимаете, сложная на самом деле материя. Для художника, для писателя, для мыслителя почему-то всегда очень соблазнительно вмешательство в реальность. Это не обязательной пойти и послужить начальству. Или, как у большинства Z-авторов, какая-то корысть – «получить недоданное», «нас всегда игнорировали, а теперь пусть государство займется нами вплотную». Оно же и занимается потом, но совсем не так, как человек ожидал.
Это болезненная проблема, и почему-то людям хочется влезать, кроить череп, влезать в политику, претендуя в ней на какую-то руководящую роль. Это входит в писательское неравнодушие, в набор. И там, где я не вижу прямой корысти (иногда я вижу, и мне это неинтересно), я это писательское желание кроить миру черепа понимаю. Понимаю я то, как говорил Эрнст, что тебе иногда надоедает писать красками, и ты начинаешь рисовать толпами, людскими массами, которые ты как-то выводишь на площадь и располагаешь. Наверное, политика – это высшая стадия культуры.
Я, если честно, не большой любитель политики, никогда ею не занимался. Даже мое членство в КС – это был такой способ подставиться лишний раз. Я ни в коем случае не хотел построить политическую карьеру. Я никогда этим не занимался. Но я могу понять людей, которым надоедает писать и хочется делать. Это как Сергей Александрович Соловьев говорил: «Может быть, я действительно родился писателем (как Таня Друбич считает), но писатель не создает мир – он его описывает. А художник в кино может его создать, экранизировать». И вот создавать реальность – это кайф абсолютно ни с чем не сравнимый.
Да, могу понять. У меня всегда было такое скептическое отношение к вторжениям в реальную жизнь и особенно к их культурной интерпретации. Мне казалось, что это такой непостижимый эстетизм. Да, ничего не поделаешь, но художник, достигнув определенных высот, начинает перекраивать реальность. Просто потому, что ему интересно становится творчество более масштабное, более высокого порядка.