Кто вам ближе — Михаэль Ханеке или Ларс фон Триер?

Вспомните жестокую дочь Зевса — Гебе, и о болезни, о синдроме гебоидности. Дети не заражаются вирусом насилия, дети несут его в себе. И когда в мире насилие воцаряется, мир просто становится более инфантильным, понимаете. Вот эта инфантилизация отчасти и показана в «Белой ленте».

И не случайно, кстати говоря, в одном из любимых моих фильмов Алана Паркера, который называется «Bugsy Malone» (по-моему, это первый его художественный полный метр, если я ничего не путаю), именно в «Bugsy Malone» дети изображают гангстеров, красавиц, полицейских. Весь мир Америки бутлегерского её кровавого периода, весь мир Америки 30-х годов, гангстерская мифология — всё это изображено детьми. Помните,…

Я думаю, в первую очередь Вахтангов, студийный дух. Фоменко же общался, варился в той сфере, что и «Наш дом» — театр МГУ, и Марк Розовский. Это все была более-менее одна тусовка. Розовский, конечно, большой режиссер, создатель большой истории. И потом, Фоменко (я думаю, эта связь еще не исследована) очень много взял у комедии дель арте, у комедии масок. И в большинстве его спектаклей помимо духа студийности легко опознаются те или иные очаровательные маски, типажи одни и те же. И актеры у него умели эту масочную культуру великолепно воплощать, почему, собственно, и Крымов сумел сделать в театре Фоменко эту «репетицию» «Дон-Жуана».

Нет, я так совершенно не думаю. Просто в фильме Гостева «Беспредел» показано то, чем обернется революция в России. Она обернется беспределом. Но сказать, что она невозможна и что она всегда будет оборачиваться так, беспределом,— нет, нельзя. Это верное предсказание о том, какова будет природа российских перемен. И Руслан Чутко, который сначала сыграл Плюмбума, а потом главного героя «Беспредела», он, мне кажется, многое почувствовал. Хотя «Плюмбум», конечно, как фильм, как произведение искусства, как метафора гораздо выше, чем «Беспредел», гораздо талантливее. Видите ли, то и произошло в России, что свобода выразилась в издевательстве над самой идеей свободы. Это очень горько. Наверное,…

Ради бога, очень может быть, но зачем при этом ставить такие эксперименты над зрителем, над формой, над гуманизмом. Это мне непонятно. Ну переживаешь ты творческий кризис — ради бога, зачем, так сказать, на ни в чем не виноватых людях срывать зло. Мне кажется, что это, наоборот, довольно жестокий эксперимент. И удачен этот фильм или неудачен, а режиссер уже пожаловался: «Мне жаль, что только восемь человек вырвало» или «Мне жаль, что только сто человек ушло». Жалко тебе и жалко. Я не сочувствую таким вещам. И маньяку, этому герою, я совершенно не сочувствую из-за того, что он дом не может построить. Действительно, смотри какая беда, проблема какая!

Ну конечно, смотрел, слушайте. Не просто смотрел, но и защищал его в каком-то из ток-шоу, именно потому, что он мне казался очень талантливым. Но дело в том, что он, как и весь кинематограф Гай Германики, он очень талантлив в профессиональном смысле, техническом, у нее действительно камера в глазу, но идеологически он мне глубоко враждебен. Потому что показывать всех учителей либо развратниками, либо идиотами, либо садистами,— это тоже неправильно. Все учителя — особенно замечательной там была роль Папановой — постоянно жуют что-то, у них каша во рту, они просто противны. Они вызывают, простите за выражение, какую-то физическую брезгливость, и я, конечно, с этим категорически не согласен.…

Да знаете, там даже была попытка организовать художественную систему, лейтмотивы, вот этот глаз, увеличенный лупой. Но, конечно, это сильно не дотягивало до книги, но Феклистов и Смоктуновский замечательно работали. И потом, потрясающей была эта атмосфера ночного викторианского Лондона. В Советском Союзе умели это снимать, потому что Советский Союз был похож на ночной викторианский Лондон. Сцена избиения этого лорда там была решена, конечно, грандиозно.

Что значит «была альтернатива»? Естественно, была. Они могли ничего подобного не сделать и могли не убивать, прожить нормальную жизнь. Просто Гигинеишвили как раз интересуется тем, в какой момент для них вот это стало казаться подвигом. В какой момент им попытка к бегству стала казаться порывом к свободе, хотя она была, в общем, порывом к человекоубийству. Он как раз очень интересуется этой подменой. Он показывает, что им не хотелось это делать. Но уже какая-то роковая сила, какой-то страшный соблазн (думаю, дьявольский) их влек. Конечно, у них была альтернатива. Больше того, если бы они чуть-чуть подождали, то, собственно, и границы открылись, но ужас в том, что это были люди, для которых…

Думаю, что это забавная стилизация, но к Троцкому она не имеет никакого отношения, к реальному Троцкому. В результате страшная, для меня лично глубоко отвратительная, интересная фигура предстала какой-то безнадежно плоской. Хотя портретное сходство велико, а Константин Хабенский актер такого класса, что он мог бы увлекательно сыграть, я не знаю, телефонную книгу. Любую роль он отыграл бы замечательно. Он и в «Адмирале» органичен и смотреть на него приятно, как приятно смотреть на большого актера, появляющегося в кадре. Не важно, что он играет, а важно, что все мы смотрим на него. А то, что «Аристократы» Погодина была хорошая пьеса — когда там играл Самойлов, ходили на Самойлова. Это совершенно…

Я боюсь, что вас здесь подводит слишком глубокая трактовка довольно очевидных вещей. Конечно, Юрий Арабов много раз говорил, что в основе каждого голливудского хита лежит древнегреческий миф или, во всяком случае, хорошее знание истории и культуры. Но подозреваю, что здесь Куарон не имел в виду решительно ничего. Куарон имел в виду снять картину, в которой 3D стало бы существенным элементом драматургии. Вот Кэмерон признавался, что «Аватар» делался, в общем, с той же целью — чтобы доказать, что 3D может стать серьезным сюжетообразующим элементом. Но там этого не произошло. Можно смотреть совершенно спокойно «Аватар»… Ну, сейчас, правда, выйдет три продолжения, целая трилогия придуманная,…

А у меня очень тривиальные вкусы в этом смысле. Я очень люблю советскую мультипликацию. Помню, как мне Друян — классический оператор, главный оператор всех этих фильмов — уже тогда 93-летний говорил: «А мне прислал благодарность Папа Римский. Прислал он мне благодарность за то, что мы делали истинно христианские мультфильмы». Да, мне нравятся очень советские мультфильмы — ну, рисованные, конечно, прежде всего. Но и кукольные были недурны. Какую-нибудь «Варежку» вспомнишь — и плачешь.

Что касается остальных. Конечно, Миядзаки — это очень высокий класс. Хотя моя любимая картина — это «Тоторо». И главный герой на меня очень похож, и я этих Тоторо скупал одно время, где только мог. Ну и мне…