В России ситуация веры в общественные идеалы вообще невозможна. В общественные идеалы верят немногие фанатики, которые противостоят режиму. Государственных ценностей не разделяет никто из людей, которые этому режиму служат — даже сейчас, когда фашизация некоторых областей жизни зашла в России очень далеко. Но в России фашизм не проходит вот именно потому, что здесь нет главного, что даёт фашизм — веры, веры в раскрепощающую, порочную, подлую теорию. Конечно, фашизм — это во многих отношениях sinful pleasure, греховное наслаждение, когда люди с радостью нарушают закон, с радостью преступают норму. Но для того, чтобы почувствовать эту скотскую радость, нужно представление о норме хотя бы. А в России с этим большие проблемы, оно довольно свободное.
Поэтому я не верю в то, что здесь когда-нибудь была возможна ситуация, близкая к корейской, и что она будет возможной. Никакой Северной Кореи здесь никогда не будет. Здесь всегда будет такая гнойная корка — ну, повиновение, имитация лояльности, голосование 86-процентными какими-то массами и так далее. Но в душе под этой коркой всегда будет, конечно, несколько больная, несколько тепличная, подпольная, но всё-таки очень интересная жизнь.
Почему так получилось в Корее? Ну, Манский отчасти ответил, что это связано как-то с восточной традицией. А почему так получилось в Камбодже, где тоже на восточной почве прижившиеся идеи французских леваков привели к истреблению четверти населения (а может быть, и трети, по некоторым подсчётам)? Такое тоже бывает. Видимо, очень большую роль играет почва национальная. Вы же знаете, что коммунизм, вот эта идея чучхе в Корее — это всё мифологизировано. «Великий вождь посмотрел на хурму — и с тех пор она плодоносит». Это интересная по-своему такая традиция, которую лучше, конечно, изучать извне.
Фильм Манского очень хорош именно вот этими многочисленными дублями, которые они там записывают. Он смешной. Страшный и смешной. Фильм Манского прекрасно показывает глубокую показуху этой жизни. Но люди, действительно, да, существуют там органично, им это нравится, они по большей части верят. Чем закончится этот гипноз? Представить трудно.
Что касается россиян, то тут всё, может быть, в чём-то лучше, а может быть, и хуже. Вот что, вообще говоря, лучше — искренний раб, обожествляющий своё рабство, или, как говорит Иван Грозный у Алексея Толстого, «раб лукавый», раб, который издевается над господином и подмигивает рабу-соседу? Наверное, в культурологическом отношении такое рабство более продуктивное, но оно гораздо более безнравственное, потому что человека, который искренне совершает злодейство, его можно переубедить. А человека, для которого нет ничего святого, вот его никогда не переубедишь, его переубеждать не в чем. Он в любой ситуации будет поступать так, как ему выгодно, а не так, как ему морально.
