Мне кажется, он не просто перевел «Фауста» – он его прожил, поскольку заключение Ивинской стало для него аналогом заключения Гретхен. Он не зря писал ей: «Выйди из книги и взгляни со стороны». Она жила в этой книге, и эта любовь поздняя озарила для него поздние годы. Он чувствовал себя Фаустом, влюбившемся в Маргариту и погубившем Маргариту. Пастернак не перевел «Фауста», а прожил его, пережил его. Мне кажется, это гениальная работа. И потом, он единственный, кто в полной мере обладал художественным инструментарием для передачи фантастического языкового богатства Гете. «Фауст» настолько многообразен ритмически, настолько поэтически богат, что я не знаю, кто, кроме Пастернака, мог бы с этим справиться. Просто технически. Цветаева, может быть, но она бы не стала этим заниматься.
Из остальных переводов… Подождем новых. Для меня перевод Холодковского слишком тяжеловесен и холоден, перевод Фета вообще, по-моему, ни в какие ворота. Лучшее, что сделано в этом направлении в русской поэзии до Пастернака, – это «Сцена из Фауста» Пушкина. Перевод именно духа поэмы, при этом такой сцены в «Фаусте» не было и нет. А она была бы очень уместна.
