Что такое «хороший человек»? Он был несчастный человек, он был несчастный мальчик, который сформировался через боль, который слишком рано стал многое понимать. Он написал в 1943 году Муле, этому Алиному жениху, что он потрясен наконец судьбой матери, что он ее тогда не понимал, а сейчас понимает. Он прошел через кражу, через страшные отношения, голод, одиночество, через унижения, он очень несчастный был человек. И даже если приехал в Россию плохой, эгоистичный, душевно глуховатый Мур (а у них у всей семьи, в общем, с эмпатией было сложно; Аля была, по-моему, самым нормальным человеком, остальные были люди очень головные),— но при всем при этом Мура осуждать никак нельзя. Кто мы такие, чтобы его осуждать? И к тому же есть версия, что его убили свои. Мур, в этой полуштрафной роте, где он оказался с преступниками, где его наверняка травили; Мур, убитый в своем первом бою, как считают некоторые, когда была разбомблена санитарная машина, когда он был ранен,— Мур — это одна из самых трагических судеб наряду с Цветаевой в русской литературе. И, конечно, Мур 1943 года — это добрый и замечательный мальчик, он многое стал понимать гораздо лучше, чем большинство его сверстников. Интеллектуально одарен он был блестяще.
Потом, понимаете, говорить об эмпатии в случае Цветаевой… Казалось бы, есть у нее поступки, которые многообразными современными кумушками и современными клушами подвергаются разнообразному, простите, осуждению. Я всегда в таких случаях беру сторону поэта. Но цветаевское сострадание в таких случаях было сильным. Я помню, я читал один гимназический мемуар о ней, когда Цветаева была еще гимназистской, и, когда они ходили с подругой на перемене, она говорила: «Посмотрите, у этой девушки такой большой нос, какой это ужас! Даже если у нее будет много талантов, она будет ходить, и все будут думать о ее большом носе». Она умеет поставить себя на чужое место. И если у меня есть какой-то этический кодекс, который я могу сформулировать — а он есть, безусловно, на уровне интуитивном,— какие-то формулировки, то они лучше всего выражены у Цветаевой в тексте «Милые дети», который я считаю своим катехизисом. Там она говорит: «Увидев человека в нелегком положении, неловком положении, прыгайте к нему туда, и тогда неловкость поделится на двоих». Очень часто я действую именно по этому принципу.
Цветаева гениально умела подставляться, Цветаева обладала высочайшим состраданием к униженными, к меньшинствам, к травимым, и сама была всегда в этом положении. В общем, Мур какие-то цветаевские черты унаследовал, конечно. В том числе ее блистательный, выдающийся ум. А Алю я просто люблю больше всего, потому что Аля — мой такой женский идеал. Я ни разу не видел, не встречал — хотя, наверное, встречал на самом деле,— не встречал такого человеческого, такого совершенного женского образа.
