Мне больше всего нравится, естественно, «ДПП(НН)» и прежде всего «Числа». По-моему, это изумительный памфлет, не говоря о том, что и просто роман хороший. Мне нравится «Жизнь насекомых». Из более поздних вещей — «Священная книга оборотня». И очень нравятся некоторые куски в «Generation». А что касается «Синего фонаря», эта книга вся блистательна. Но особенно, конечно, «Принц Госплана». У матери была любимая вещь «Затворник и Шестипалый». Мне кажется, это тоже идеальная сказка. И то, что она кончается словом «светило» — это замечательная отсылка к «Божественной комедии».

Нет, гораздо лучше. Просто язык гораздо лучше. Он веселее, он человечнее, там есть разные герои. Насколько мне «iPhuck» показался написанным монотонно, настолько этот роман с проблесками прежнего, а, может быть, и лучше прежнего пелевинского остроумия и милосердия. Он вообще очень сентиментальный, «I'm sentimental» — он не зря там стоит эпиграф из Коэна к «Generation». Мне кажется, что он очень как раз нежный автор, и это прекрасная история любви. Может быть, действительно он как-то влюбился.

Пётр Луцик и Алексей Саморядов — безусловно. Но они описывают не это время, они описывают русский национальный характер, вне зависимости от времени. Виктор Пелевин тоже не описывает это время. Виктор Пелевин — замечательный хронист последних лет советской эпохи. Ну, можно сказать, что начало эпохи постсоветской замечательно описано в «Generation «П», но всё-таки это такая социальная сатира. Если вас интересует дух времени, точность, то это вы найдёте главным образом у Людмилы Петрушевской и, как ни странно, в романе Владимира Сорокина «Сердца четырёх». Я не большой фанат этой книги, но по духу своему она очень близка к тому, что происходило тогда.

Да, это так и есть. Пелевин в принципе пользуется довольно архаической техникой, потому что строит повествование, как диалог учителя и ученика… Масса религиозных текстов (и буддистских, и религиозно более поздних, христианских) написана в этой традиции. Собственно говоря, весь Платон так построен. Ничего в этом нового нет. Но если это сделано хорошо, то, конечно, это захватывает сильнее, чем любые приключения. Это действительно довольно авантюрная техника сама по себе, потому что авантюрные приключения авторской мысли.

Но, с другой стороны, к этой архаике же в конце концов прибегал и Леонид Андреев, когда переносил действия в сферу панпсихического театра, то есть когда события,…

Сложно, я никогда не испытывал потребности говорить об этом романе. В этом романе есть гениальные рассказы, внутренние куски про Сердюка и Кавабату. Мне несколько больше нравилось всегда «Generation П», а «Чапаев и Пустота» – вещь такая бродящая и несбалансированная. Она распадается на замечательные куски.

Потом, видите, какая вещь? Это трудно сформулировать. Мне кажется, что почти вся литература второй половины 90-х годов обнулилась. Обнулилась она благодаря войне, благодаря путинскому режиму. Мы узнали о себе слишком много ужасного. Мы обнулились так же, как обнулилась литература Серебряного века в 1917 году. А что там от нее осталось? Остались от нее «Человек из ресторана»…