Наталья Рязанцева

Духовная проблематика «Дыма» исключительно сложна! Я думаю, что это лучший роман Тургенева. И недаром Наталья Рязанцева, мой любимый сценарист, участвовала в его экранизации, писала его сценарий. Это действительно роман о том, что всё — дым, если нет каких-то базовых жизненных принципов. Дым — это всё, о чём говорит Потугин (классический пример, когда заветные авторские мысли отданы не главному и, пожалуй, даже не симпатичному персонажу). Всё — дым. Потому что настоящий выбор — это выбор Литвинова между Ириной и Татьяной, вот в чём всё дело. А остальное всё — действительно дым, дым и дым. Всё непрочно, всё зыбко, всё стоит на ложном, глубоко фальшивом фундаменте. Нет, «Дым» — очень серьёзный…

Понимаете, фильм Авербаха «Голос» по художественной задаче отчасти схож со сценарием и спектаклем Крымова «Дон Жуан. Генеральная репетиция» в театре Фоменко.

В чем здесь проблема? И то, и другое — о феномене искусства. Но просто Авербах, как человек гораздо менее романтический (а уж Рязанцева так и вообще, по-моему, какое-то воплощение интеллектуальный трезвости), рассматривает ситуацию на более жестком примере, более грубом. У Крымова ставят как-никак Моцарта, и у него это история о том, как режиссер губит всех и себя в попытке достичь немыслимого совершенства. Такая немного макабрическая история.

Что касается Авербаха, там режиссер не гениальный, в отличие от такого тоже…

Совершенно согласен. Нагибин был блистательным сценаристом; новеллистом — разным. У него были гениальные рассказы. И вот этот охотничий рассказ про гусиный гон, когда у гусей гон или что-то в этом роде,— это, конечно, чудо. И «Зимний дуб», и «Комаров», и «Старая черепаха» — это шедевры. Но его рассказы о советской интеллигенции мне кажутся более слабыми, иногда в общем несколько истеричными. Конечно, Наталия Борисовна Рязанцева, прикоснувшись к этому материалу со своим вкусом безупречным, сложностью, умом она сделала из этого безусловный шедевр. «Портрет жены художника» — это очень интересное кино.

Ну как же Авербах забыт? Во-первых, только что я как раз, виделся с его вдовой — Наталией Борисовной Рязанцевой. И, слава тебе господи, убедился в том, что женщин более умных, лучше владеющих собой, более строгих, более дисциплинированных в каком-то смысле и более прозорливых я просто сейчас не видал. Я могу её сравнить только с Марией Васильевной Розановой. И то, у Марии Васильевны Розановой более хулиганский темперамент. А Рязанцева — это какое-то чудо самообладания.

Конечно, для популяризации Авербаха она делает очень многое, хотя ей приходится таким образом популяризировать себя, потому что два лучших его фильма — «Голос» и «Чужие письма» — сняты по её сценариям, а «Объяснение в…

Надо читать трех сценаристов: Лашу Бугадзе (он пишет по-грузински в основном, но фильмы его и пьесы его доступны по-русски), Сандрика Родионова, который племянник Миндадзе, но он знаменит не только этим. Ну и самого Миндадзе, конечно. Это диалоги, которые состоят из междометий. 

Я думаю, что и у Рязанцевой Натальи Борисовны был дар писать разговоры как бы ни о чем, в подтексте которых сидела невероятная глубина. Но Миндадзе в этом плане откровеннее. У него герои говорят эканиями, мыканиями, намеками, но структуру, плоть этого диалога приходится реставрировать так же, как мы реставрируем плоть мира, плоть диалога, плоть мысли у Улитина. Кстати, Улицкая и Улитин – это очень…

О нем надо читать цикл лекций, гигантский цикл, потому что Андрей Белый — это просто великий писатель, чего там говорить, великий мастер. Гениальный прозаик, довольно интересный поэт. Мне кажется, что Андрей Белый поразителен своей — не зря Богомолов нам всегда объяснял в качестве главного критерия писательского дарования — изобразительной силой. У него мемуары очень субъективны, он многое наврал и напутал («Напутал и уснул», как сказано у Мандельштама о нем). Но блистательный, конечно, портрет Розанова там, потрясающий; портрет Блока там потрясающий, Эллис.

Да все у него там, понимаете, о ком бы он ни писал, все живые. «Москву под ударом» даже такие знатоки, как Жолковский, считают…

Это фильм с совершенно понятным смыслом. Просто я не знаю, почему вы его не поймали. Наверное, вы человек ещё очень молодой.

Кстати, последний фильм Авербаха, так получилось. И он его снимал в определенном смысле как завещание. Сценарий Натальи Рязанцевой. Как всегда, в основе этого сценария, а это основа почерка Рязанцевой. Дело в том, что в основе любого конфликта у Рязанцевой, в основе любого её сценария лежит столкновение, не имеющее выхода, неразрешимое.

Там ведь про что картина? Она, кстати, имеет некоторое сходство с фильмом Тодоровского «Большой» — она такая же в этом смысле безнадежная. Там история про то, как актриса, безусловно талантливая (и Сайко замечательно её…

Ну, почему там должна быть надежда на прозрение? Зина Бегункова не из тех людей, которые прозревают. Зина Бегункова из тех людей, которые (напоминаю фильм Абдрашитова и Миндадзе «Пьеса для пассажира») гениально встраиваются в любую среду. Вот её все осудили, а она всё равно там попросила прощения — и тут же стала организовывать всех, и передавать вещи по цепочке. Помните, там финал, в котором она опять командует. Зина не может не командовать. Зина — это тот персонаж, который на самом деле идеально адаптивен. И про неё же не зря сказала собственно Рязанцева: «Ученье Маркса всесильно потому, что оно верно, и верно потому, что всесильно». Вот это человек, у которого рефлексия моральная…

Ну, она предсказала на самом деле, конечно. Предсказала она и ситуацию с «Дураком» Юрия Быкова, и в особенности, конечно, ещё более ранний маминский «Фонтан», когда дом держится только на транспарантах. Но идея дома с трещиной тоже ведь не нова. Понимаете, какое у меня есть подозрение? Когда-то Володя Вагнер, любимый мой друг и главный вожатый «Артека», открыл мне сценарий Шпаликова «Девочка Надя, чего тебе надо?», сказавши, что этот сценарий — лучшее из того, что Шпаликов сделал. Я много раз спрашивал Наталию Борисовну Рязанцеву: «Неужели Шпаликов надеялся это поставить?» Она сказала: «Конечно нет. Он это написал просто для того, чтобы было». А может быть, он их провоцировал отчасти («А что вы с…