Это довольно распространённый приём в прозе XX века. А как зовут главную героиню романа «Ребекка» Дафны дю Морье? Мы знаем, как зовут Ребекку, мир сосредоточен вокруг неё, а как зовут главную героиню, мы так и не знаем, и ни разу её по имени не назвали. Это приём, подчёркивающий иногда или безликость персонажа, или наоборот — его растворенность в толпе. Скажем, у некоторых героев нет имён, а есть только номера. Это касается и ремарковской «Искры жизни», это касается и замятинского «Мы».

Обратите внимание, что у самого Лужина тоже нет имени, а оно появляется в последнем предложении романа: «Закричали: «Александр Иванович, Александр Иванович!» Но никакого Александра Ивановича не было».…

«Vertigo», «Головокружение», конечно. Что касается какого-то резюме, понимаете, для меня Хичкок — пример того, как автор сам себе ставит формальную задачу и ее разрешение становится интереснее, чем триллер. Ну например, снять «Веревку» четырьмя кусками. Да, там есть склейки, но они не видны невооруженным взглядом. Там есть другие, совершенно грандиозные примеры, в «Птицах»: сцена в телефонной будке снята вообще без птиц, просто человек отбивается, а нам кажется, что птицы на него налетели. Николай Лебедев блистательно повторил это, сделав такой оммаж в «Поклоннике», в сцене в лифте, где вообще крови нет, а ощущение, что она потоками хлещет. Он умеет сделать. Хичкок решает задачу не столько…