Не скажу, что демонический, не скажу, что отец, но какая-то фигура старшая и как бы знающая дорогу. Народ в этом смысле, конечно, выступает у Пушкина как старший по отношению к дворянину. Вообще отношения народа и дворянства — это огромная и отдельная пушкинская тема, достаточно серьёзная. У Цветаевой она рассмотрена, мне кажется, слишком эмоционально и слишком пристрастно. Но вообще пушкинский аристократизм, в отличие от демократизма разночинцев (об этом есть подробно у Мережковского, и не только у него), конечно, заслуживает подробного анализа.

Для Пушкина принадлежность к аристократии означает особые отношения с народом, отношения, в которых нет панибратства; это отношения…

У Пушкина было аристократическое отношение к власти, и поэтому смешно говорить, что он как бы написал «Медного всадника», чтобы защитить бедного Евгения от Петра. Тема «Медного всадника» совершенно иная, там описана русская государственная система, конфликт гранита и болот. И Евгений — заложник этого регулярного восстания природы против власти, восстания народа, которое, собственно, и есть метафора наводнения. «Капитанская дочка» о том же самом. Поэтому у меня есть ощущение как раз, что для Пушкина, как для аристократа, власть (особенно власть Петра) неизбежна и жестока, и нужно это принимать.

Другое дело, что процитированные «Стансы» — это тактический ход, это попытка…

Антикоммунист — это такое догматическое узкое определение, которое никаким образом Высоцкого не исчерпывает. Если говорить более широко, был ли Высоцкий антисоветчиком? Конечно, нет.

И больше вам скажу: для большинства советских людей, для 90%, а может быть, для 99% антисоветизм не был актуальной частью повестки и не был вообще актуален. Потому что советская власть казалась бесконечной. Она не казалась смертной. Поэтому быть антисоветчиком значило отрицать реальность как таковую, значило допускать возможность несоветского существования России. А такую возможность допускали в начале 80-х, в 70-е только фантасты и утописты.

Было совершенно очевидно, что советская…

Тут интересно. Есть две концепции пушкинского редакторства, но у нас, к сожалению, слишком мало материала на шесть номеров «Современника», им частично собранных. Всего лишь четыре он успел выпустить. И всего год его, собственно, редакторской работы, если считать подготовительный период, то полтора. Одни считают, что «Современник» был полностью неудачным проектом, который заиграл какими-то красками только с появлением в нем Некрасова в 1847 году. Плетнев поддерживал его существование еле-еле, оно тлело. Но видите ли, Пушкин действительно терял подписчиков. Их было в хорошее время шестьсот, потом оно спустилось, насколько я помню, до трехсот шестидесяти. Я точно не помню этих цифр, но…

Знаете, «читал охотно Апулея, а Цицерона не читал». У Пушкина был довольно избирательный вкус в римской поэзии. И влияние римлян на него было, соответственно, чрезвычайно разным на протяжении жизни. Горация он любил и переводил. Не зря, во всяком случае, не напрасен его интерес к «Памятнику», потому что здесь мысли, высказанные Горацием впервые, вошли в кровь мировой литературы. Стали одной из любимейших тем. Перевод этот — «Кто из богов мне возвратил…» — для него тоже чрезвычайно важен. Он умел извлекать из римской поэзии всякие замечательные актуальные смыслы, тому пример «На выздоровление Лукулла». Я думаю, он хорошо понимал, что в известном смысле Российская Империя наследует Риму,…