Войти на БыковФМ через
Закрыть
Литература

В чём смысл «Парфюмера» Патрика Зюскинда? Почему главный герой сделан злодеем?

Дмитрий Быков
>500

Видите ли, смысл «Парфюмера» довольно богат. Эта притча не столь однозначная, как принято думать. Правильно было сказано в первой публикации ещё, насколько я помню, в «Иностранной литературе», что вещь эта сильна именно тем, что в ней впервые за долгое время в европейской литературе выдумана на редкость универсальная метафора, которую можно очень широко толковать. Метафора эта — запах. Запах — это и душа, и характер, и человеческая индивидуальность. Ведь собственно злодейство и гениальность Гренуя именно в том, что он отнимает у человека, похищает у женщин, убиваемых им, вот этот запах — индивидуальность. И видимо, трагедия и природа художника именно в том, что он похищает запахи у других, а сам, если вы помните, запаха не имеет.

Гренуй — это абсолютный творец, похититель чужой души. А когда он наконец для себя запах создал, создал духи, которые всех заставили его обожать, то казнь его была, конечно, отменена, но в результате его просто растерзали, разорвали на части. То есть когда художник начинает наконец обладать индивидуальностью, когда он выдумывает её себе — толпа его тут же убивает. Тут много можно толковать, и разнообразные здесь есть аспекты. Но главное — это, конечно, трагедия художника, который похищает чужую душу, а собственной не имеет. Да и вообще сама по себе метафора запаха чудесно описывает человеческую индивидуальность.

Проблема в том, что все остальные сочинения Зюскинда, включая «Контрабас», который так гениально играет Хабенский, они мне представляются всё-таки на порядок более слабыми. Всё остальное, что он написал, помимо этого абсолютного бестселлера, по-моему, нельзя рассматривать всерьёз.

Отправить
Отправить
Отправить
Напишите комментарий
Отправить
Пока нет комментариев
Нравится ли вам экранизация Тома Тыквера «Парфюмер. История одного убийцы» романа Патрика Зюскинда? Можно ли сравнить Гренуя с Фаустом из одноименного романа Иоганна Гёте?

Гренуя с Фаустом нельзя сравнить именно потому, что Фауст интеллектуал, а Гренуй интеллекта начисто лишен, он чистый маньяк. Мы как раз обсуждали со студентами проблему, отвечая на вопрос, чем отличается монстр от маньяка. Монстр не виноват, он понимает, отчего он такой, что с ним произошло, как чудовище Франкенштейна. Мозг – такая же его жертва. Маньяк понимает, что он делает. Более того, он способен дать отчет в своих действиях (как правило).

Ну а что касается Гренуя, то это интуитивный гений, стихийный, сам он запаха лишен, но чувствует чужие запахи. Может, это метафора художника, как говорят некоторые. Другие говорят, что это эмпатия, то есть отсутствие эмпатии. По-разному, это…

Считаете ли вы Патрика Зюскинда выдающимся писателем?

Зюскинд — довольно типичный пример писателя одной книги. «Парфюмер» замечательно придуман и хорошо написан. Остальные его сочинения типа «Контрабаса» или вот этой его повести про человека, которому представилось, что весь мир — устрица,— это, по-моему, довольно примитивно. Мне кажется, что проблема не в Швейцарии, которая не дает Зюскинду нового материала. Проблема просто в том, что действительно есть люди, рожденные для одной книги, и нет в этом ничего особенного. Мэри Мейпс Додж написала «Серебряные коньки», и ничего больше не смогла. А, скажем, Маргарет Митчелл написала «Унесенных ветром», а больше ничего и не надо. Ну, там Де Костер, я считаю, что «Свадебное путешествие» великий роман, и…

Можно ли назвать детским «Фаустом» произведение Джеймса Крюса «Тим Талер, или Проданный смех»?

Да, конечно, а как же. Но, скорее, в значительной степени, это не столько «Фауст», сколько такое странное ответвление фаустианского сюжета. Тоже продажа души дьяволу. Вы правы совершенно, что «проданный смех» — это продажа души, и как запах — это символ души у Гренуя в «Парфюмере». Конечно, это восходит к Шамиссо, «Петер Шлемель, или Человек без тени». Вот такая странная фаустианская легенда. Я, кстати, должен был в книжке про бестселлер… Наверное, надо бы рассмотреть «Петера Шлемеля» Шамиссо, как частный случай фаустианства. Потому что тоже речь идет о сделке, просто в обмен вы уступаете тень. Интересная фаустианская версия «Рыбак и его душа» Уайльда.

Какие триллеры вы посоветуете к прочтению?

Вот если кто умеет писать страшное, так это Маша Галина. Она живет в Одессе сейчас, вместе с мужем своим, прекрасным поэтом Аркадием Штыпелем. И насколько я знаю, прозы она не пишет. Но Маша Галина – один из самых любимых писателей. И вот ее роман «Малая Глуша», который во многом перекликается с «ЖД», и меня радуют эти сходства. Это значит, что я, в общем, не так уж не прав. В «Малой Глуше» есть пугающе страшные куски. Когда там вдоль этого леса, вдоль этого болота жарким, земляничным летним днем идет человек и понимает, что расстояние он прошел, а никуда не пришел. Это хорошо, по-настоящему жутко. И «Хомячки в Эгладоре» – очень страшный роман. Я помню, читал его, и у меня было действительно физическое…

Какого американского писателя нельзя миновать при изучении сегодняшней литературы?

Тут довольно спорны мои мнения. Мне кажется, что Хеллера никак нельзя миновать, и позднего Хеллера в том числе, хотя наиболее известен ранний и средний, то есть «Уловка-22» и «Что-то случилось». Но мне кажется, что и «Picture this» и «Closing Time», продолжение «Уловки», и последний автобиографический роман — мне кажется, это безусловно читать надо. Мне кажется, из Дэвида Фостера Уоллеса необязательно читать все, но по крайней мере некоторые эссе и рассказы, этого не минуешь никак. «Corrections» Франзена, мне кажется, тоже нельзя миновать никоим образом. Кстати говоря, «Instructions» Адама Левина тоже хорошо было, очень занятная книга, хотя чрезмерно затянутая, на мой взгляд. Ну и «Тоннеля»…

Как вы относитесь к высказыванию, что городская среда и архитектура формируют человека и общество?

Не верю в это. Я помню замечательную фразу Валерия Попова о том, что когда ты идешь среди ленинградской классической архитектуры, ты понимаешь свое место, ты знаешь его. Справедливо. Но знаю я и то, что никакая архитектура, к сожалению, не способна создать для человека культурную, воспитывающую его среду. В Европе все с архитектурой очень неплохо обстояло: и в Кельне, и в Мюнхене, и никого это не остановило. И в Австро-Венгрии, в Вене, неплохо все обстояло. И все это уничтожено. И Дрезден, пока его не разбомбили, был вполне себе красивый город. Я не думаю, что городская среда формирует. Формирует контекст, в котором ты живешь.

Другое дело, что, действительно, прямые улицы Петербурга как-то…