Насчет того, что касается завязки, Стругацкие действительно хорошо его знали. Более того, Аркадий Натанович переводил «День триффидов». Здесь некоторые говорят «триффИдов», но правильно, конечно, «трИффидов», как мне кажется — англоязычное ударение на первом слоге.
Совершенно очевидно, что они позаимствовали у «Кукушек Мидвича» ситуацию с эмбрионами из «Жука в муравейнике». Лев Абалкин и остальные эмбрионы — Корней Яшмаа (появляется эпизодически в «Парне из преисподней»). Борис Натанович мне в последнем письме на вопрос, были ли эмбрионы делом рук Странников, отвечал: «С эмбрионами дело темное». Действительно непонятно: сделали это людены, Странники? Кто заложил эмбрионы? Но сама по себе идея эмбрионов от инопланетян конечно взята из «Кукушек Мидвича» или, во всяком случае, с ними корреспондирует.
Что касается «Пикника», то здесь проблематика действительно совсем иная, и роднит их только одно. Я бы сказал, что проблематика «кукушат» скорее близка «Парню из преисподней».
Сейчас объясню, почему. «Кукушки Мидвича» — это великий роман, Уиндем все-таки очень крупный писатель, многие его тексты — и «Хризалиды», и «Чоки», и конечно «Кукушки» — мне кажутся без преувеличения великими. Самый известный — «День триффидов», ну и «Кракен пробуждается», наверное.
Но «День триффидов» просто самый увлекательный, остроумный, и очень хорошо придуманы эти растения. Это тот случай, когда яркость вымысла важнее идеи. А идея в «Кукушках» — самая глубокая у Уиндема: если мы принадлежим к некоему несовершенному обществу, и нам вдруг предлагают стать радикально совершеннее, предлагают стать другими, но при этом предать нашу идентичность, можем ли мы на это пойти?
Ведь эти прекрасные зародыши с серебряными волосами и золотистыми глазами, эти добрые, совершенные, по-своему очень гуманные существа, которые действительно умеют коммуницировать без слов и образуют такую структуру вроде муравейника, телепатически связанную — они новые люди. Прекрасные новые люди. Они могут нас научить всему. Но на этом мы перестанем быть собой — вот в чем проблема. Это такая коллизия России 90-х годов.
И тогда учитель (что очень важно), хранитель и носитель земной культуры уничтожает, сжигает их. Это очень жестоко, конечно. Но ровно то же самое в романе Стивена Кинга «Мобильник» делает как раз хранитель цивилизации, который понимает, что эта новая раса может быть и лучше, и выше организована. Помните, они тоже общаются не совсем понятным путем, но вся земная память у них стерта. А когда они спят, у них изо рта идет чуть слышная легкая музыка (это гениальная кинговская придумка), потому что они устроены как приемники. Они более эффективны. У Кинга они не лучше, а у Уиндема они однозначно лучше нас. Они добрее, они рациональнее, но они — не мы, поэтому их надо уничтожить. Наша идентичность важней.
Это довольно страшный уиндемовский вывод, но я не могу для себя окончательно от него отказаться. Я тоже думаю, что надо защищать свою идентичность. Как сказали бы разные подонки, спекулирующие сегодня на этой теме, «свой суверенитет». Но это немного не то, как вы понимаете. Суверенитет в его нынешнем понимании — это немного не то. Проблема только в том, что пытаясь защитить свое identity, можно ненароком уничтожить свое будущее, каковой момент тоже не исключен.
К сожалению, сейчас нет писателя того масштаба, который позволил бы себе в полный рост поставить вот эту проблему: не отказываемся ли мы от будущего, отказываясь эволюционировать?
У Стругацких есть, кстати, вещь на сходный сюжет — это «Второе нашествие марсиан». Но там-то, правда, людей только превращают в доноров желудочного сока. Там им предлагают стать инструментами, орудиями — коровами, по сути дела, такими тлями. А вот если бы им предлагали, как в «Кукушках Мидвича», более осмысленную, более цивилизованную и даже более продуктивную жизнь — вот тут вопрос, стоило бы на это соглашаться или нет? Этот выбор мы в своей жизни делаем постоянно, ежедневно.