Чингиз Торекулович именно в интервью со мной говорил, что больше всего гордится именно придуманными им легендами в «Пегом псе» и мифами. И когда Владимир Санги это прочел, то поразился: «Откуда Айтматов знал?» А он не знал, он выдумал. Он стилизовал очень много. Вообще, Айтматов обладал чутьем на миф. Кстати говоря, Чингиз Торекулович считал «Пегого пса» своей главной литературной удачей до «Легенды о манкуртах» в «Буранном полустанке». Первоначально роман назывался «Обруч», потом — «И дольше века длится день», потом заставили взять «Буранный полустанок».
Но высшим своим достижением до «Полустанка» он считал две легенды: «Белое облако Чингисхана», которое должно было войти в «Буранный полустанок», и всю легендарную часть «Пегого пса». И вообще он говорил: «Мне лучше всего удавались описания человеческих страданий, может быть, в силу моего живого воображения. И, может быть, физические муки Манкурта и муки жажды мальчика в «Пегом псе» мне как-то удалось написать, хотя не думайте, что мне это дешево стоило. Не обольщайтесь, я чувствовал себя плохо, когда это писал, это меня доводило до физического обморока». Но это, видимо, как-то сказалось на тексте. Когда вот этот обруч стягивает голову манкурта… Я его спросил: «Признайтесь, что и Манкурта вы тоже выдумали». Он ответил: «Да, признаюсь с радостью, это чисто моя идея». То есть вариант такой пытки с сырой верблюжьей шапочкой, которая засыхает на голове, был, но манкурты, теряющие память, — «это моя идея», как он говорил. Это придумал как метафору.